Жильдой.

Филипп взял из рук монаха бумагу.

— Это правда! — промолвил он.

— Что же касается этой женщины, — продолжал монах, указывая на дрожащую Виолу, — это дочь цыганки… Это Хильда, дочь Гильоны!

— Я Хильда, дочь Гильоны! — сказала Виола и судорожно засмеялась. — А где ваши доказательства?

— Доказательства! — проговорил виконт де Фан-Авен. — Я только что приехал из Вилеруа. Прошу извинений у его высочества за небрежность моего дорожного костюма…

Регент взял бумагу, поданную ему Геркулесом, развернул ее и побледнел.

— Брачный акт, — прошептал он, — Хильды, дочери Гильоны, с маркизом де Салье… Что это значит?

Диана, ломая руки, глухо застонала.

— Он, мой муж, женат?! О! Мой Бог! Мой Бог!…

— Что же думаете об этом вы, ваше высочество? — спросила Виола Рени. — Если их обвинение было бы справедливо, тогда у маркиза де Салье, стало быть, две жены! Оружие, которым они хотели поразить меня, оборачивается против них же самих! Довольно клеветы! Велите арестовать этих подлецов! Я не знаю, кто эта женщина, но я Диана де Сен-Жильда! Я ваша дочь!

— Повторите ваши слова при мне, если посмеете! — сказал монах, сбрасывая капюшон с лица.

— Маркиз де Салье! — вскричали все.

— Ну, что ж! — возразила Виола, гордо подняв голову. — Не удалось! Я проиграла свою голову. В подобную игру можно было рискнуть! Я гибну, но отомщу за себя, потому что влеку за собой этого человека! Де Салье должен умереть! Регент может забыть нанесенные ему оскорбления, если ему это заблагорассудится, но за преступление двоеженства регент невластен простить!

— Да, ваше высочество, это правда, — сказал бледный маркиз, — я муж этой женщины! Уличенная мною года четыре тому назад в неверности и желании отравить меня, Хильда цыганка, маркиза де Салье, выпила на моих глазах яд, приготовленный ею же для меня! Считая ее умершей, я был свободен и женился на Диане! В Пале-Рояле, во дворце регента, я узнал, что это дьявольское создание живо и не разлучно со своим любовником и соучастником, графом Жераром де Нойалем.

— Маркиз! — сказал Жерар угрожающим голосом.

— Молчите! — приказал Филипп.

— Мое присутствие страшило эту женщину, — продолжал де Салье. — Я мог уничтожить ее одним словом. Она поклялась, что лишит меня жизни! Вчера, по ее приказанию, убит мой верный слуга. Она посягала на жизнь неповинной Дианы! Вот что это за женщина, ваше высочество. Вот что она сделала.

— Я подтверждаю эти слова! — твердым голосом сказал де Тианж. — И ее соучастники уже в моих руках, они арестованы.

— В тюрьму, в Шателе, обоих! — приказал регент, указывая на Виолу и Жерара.

— Нет, ваше высочество! — воскликнула Виола. — Не тюрьма и не плаха!

Она быстро сняла с пальца кольцо, открыла его и поднесла ко рту.

— Вот лучший плод моей науки, — прибавила она с улыбкой на устах. — Это умерщвляет скоро и без страданий. Оставлю еще для тебя, Жерар. На, возьми! (Она протянула любовнику кольцо.) Умираю, и без сожаления.

Это были ее последние слова. Без единого звука Хильда упала замертво.

Яд был, вероятно, силен, потому что в то же мгновение граф де Нойаль повалился на труп бывшей цыганки.

В зале послышался ропот негодования и ужаса, все отошли от несчастных, которые не дождались людского суда и сами приговорили себя к смерти.

— А теперь, ваше высочество, — вздохнул де Салье, — я возвращаюсь в Шателе.

— Ваше высочество, — прошептала Диана, — ради моей матери. Простите, простите!…

Регент приподнял молодую женщину и прижал ее к груди.

— Маркиз де Салье, — сказал он, — перст Божий наказал преступников. Вы свободны! И вы будете моим сыном.

Де Салье встал на колени и поцеловал руку Филиппа, который продолжал:

— Регент Франции не может быть неблагодарным: маркиз де Тианж, поздравляю вас с герцогом, а вас, виконт де Фан-Авен, я делаю капитаном гвардии…

— Да здравствует регент! — крикнул радостно Геркулес.