Ильза била его кулаками, а потом буквально впилась ему ногтями в лицо. У Отто пошла кровь.
— Такси! Такси! — кричал он, оказавшись на улице.
Остановилась машина. Отто впихнул Ильзе на заднее сидение…
— Отто, я буду здесь еще пару часов, — услышал он и обернулся; на пороге Спирел-кафе стоял Альфред. — Если ты зайдешь, я буду рад.
— Да. Конечно. Хорошо, — сказал Отто, отчетливо понимая, что каждое из этих его слов — неправда. — Доброй ночи.
Отто сел в машину, к Ильзе, на заднее сидение и закрыл дверь.
— Ильзе, ваш адрес? — спросил Отто.
— Бергассе, двадцать один, — прорычала она.
— Бергассе, двадцать один, пожалуйста.
Первые две минуты Ильзе продолжала истерично орать. Потом она разрыдалась, обняла Отто и плакала, уткнувшись ему в плечо. Теперь она сидела надувшись, обиженная и оскорбленная. Прошло еще несколько мгновений, и она уже выглядела как обычно — холодная, статная, полная ненависти и презрения ко всему, что ее окружало.
— Ненавижу вас, — тихо сказала Ильзе.
Отто повернул голову и посмотрел на нее. В сумраке салона почти семитский профиль Ильзе, вычерченный на фоне окна, казался еще более заостренным и абсолютно синим. Черная тушь растеклась по лицу, от чего глаза походили на пустые глазницы покойника. Помада, размазанная вокруг рта, превратила его в вампирический.
Отто молчал. Еще в кафе Ильзе порвала ему ухо. Несильно, но кровь продолжала идти. Отто прижимал рану платком и ждал, что кровь вот-вот загустеет и остановится.
— Ненавижу вас, — повторила Ильзе. — Кто я для вас?.. Священная овца?
— Священная Супруга, — поправил ее Отто, стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлекать лишний раз внимание водителя.
Ильзе усмехнулась:
— Нет, я для вас Священная овца. Я для вас — вещь, средство, игрушка. У меня нет моего мнения, моего права. Ханс говорит: «Ты никогда не любила». Может быть, он и прав. Но я хотела любить.
А то, что не встретила любовь… Ну так, что ж? Это не значит, что мое сердце принадлежит кому-то там «сверху» или «снизу».
Просто вы все, все до одного — мелочные, эгоистичные, жестокие, трусливые, отвратительные и жалкие существа. Да, мне вас жалко. Почему вы думаете, что если отдать мое тело какому-то Святому отпрыску, а потом убить нас обоих на ритуальном жертвеннике, то в вашей жизни что-то изменится? Взрослые мальчики играют в сказку.
«Пьяный бред», — подумал Отто.
Мысль о том, что Святая Супруга трусит перед ритуалом, к которому Орден готовился столько лет, настораживала Отто. Это странно. Почему она не понимает, какая высокая честь ей оказана? Просто возможность отдать свою жизнь за святое дело установления Истинного Порядка в мире — это уже счастье! А быть Святой Жертвой…
— Знаешь, я когда-то тоже верила в весь этот бред, — Ильзе обращалась к Отто, но, казалось, говорила сама с собой. — Люди бывают двух типов. Одни хотят чувствовать себя Избранными, другие — благоговейно лизать Избранным ноги. Поэтому, когда одни лижут ноги другим, и те и другие абсолютно счастливы. Я хотела, чтобы мне лизали…
Арийская Раса. Великое Таинство. Священное Копье. Святые Супруги. Истинный Порядок. Все обязательно с большой буквы. Бред. А почему бы мне не полизать кому-нибудь ноги? Почему мне? Вот ты — взял, появился ниоткуда, спас меня неизвестно от чего. Ты за мной следил? Да? Ханс послал? Я тебя спрашиваю!..
— Нет, — ответил Отто, очнувшись от накатившей на него вдруг сонливости. — Я просто оказался поблизости.
— Врешь, — грустно сказала Ильзе. — Охраняете меня. Я у вас Священная овца. Мне нужен уход и своевременное кормление. Впрочем, какая разница? Следил, оказался поблизости — все равно. Ты взял и вылизал мне ноги. Я тебя била, обзывала, вот ухо тебе порвала. А ты? Ты сидишь и вылизываешь мне ноги. Но почему ты, а не я — тебе?!
— Потому что вы — Святая Супруга, — ответил Отто.
— «Потому что я — Святая Супруга», — повторила Ильзе. — С чего я — Святая Супруга? Почему я — Святая Супруга? Кто такая вообще — эта
— Ханс — Старший, — ответил Отто.
— «Ханс — Старший», — повторила Ильзе. — Очень хорошо. Ты знаешь, кому вылизывать ноги, да? Ты счастлив. Тебе надо кому-нибудь вылизывать ноги, и ты вылизываешь их Хансу. Счастье! А почему не Ханс вылизывает тебе ноги? Почему он — Старший, а ты — младший? Почему? Знаешь, какой у Ханса язык?.. Он вылижет! Ты ему скажи.
Ильзе истерично расхохоталась. Эта фантазия, видимо, доставила ей какое-то странное удовольствие — что-то среднее между щекоткой и резкой; но приятной болью. Ильзе даже подпрыгнула на сидении.
— Ты выглядишь, как дурак, — сказала она. — Тебя как зовут?
— Отто, — ответил Отто.
— Отто, ты выглядишь, как дурак. Я тебе сказала — пусть Ханс тебе вылижет ноги. А ты взял и испугался. Как дурак. А что такого?.. Почему — нет? Он же шарлатан. Обычный шарлатан. Пусть бы он вылизал тебе ноги. Ты только представь! Какая картина — «Ханс лижет Отто ноги»! Ты получишь огромное наслаждение! Честное слово!
Ильзе продолжала хохотать. Отто стало не по себе. Разумеется, он ни за что на свете не стал бы представлять себе эту картину. Но даже на уровне речевого оборота, простой фигуры речи — «Ханс лижет Отто ноги» — это уже его шокировало. Отто запаниковал.
— Знаешь, Отто, — не унималась Ильзе, в ее голосе появились заговорщицкие интонации, — и сегодня сказалась больной, объявила всем, что хочу спать. Ханс меня оставил, а я сбежала. Я подумала — что, если я отдамся сегодня кому-нибудь? Любому мужчине. Первому попавшемуся. И тогда — все! Я уже не буду Святой Супругой. Все закончится! Все!
Я оделась подобающе, пришла в кафе, села за столик и стала наблюдать. Я никогда так не делала. Я никогда не смотрела на мужчин
— Да, но… — Отто попытался что-то сказать. Но Ильзе даже не заметила его слабой попытки что-то возразить. Она тараторила без умолку, как маленькая девочка, рассказывающая о том, что она подсмотрела в родительской спальне.
— Я спросила себя: каким должен быть этот мужчина? Красивым?.. Да, хорошо. Но если тебя к нему не влечет, какая разница — красивый он или нет? А меня не влечет к мужчинам. Они все какие-то искусственные. Но не об этом речь. Так о чем же я?.. Да!
Потом я предположила, что он должен быть умным. Но зачем мне в постели умный? Может быть, лучше всего спать с дураком? Тогда понятно, что ты с ним делаешь. Ты с ним трахаешься. А потом я подумала, что с дураком страшно, и запуталась.
Прежде Отто никогда не разговаривал с Ильзе. Он лишь видел ее пару раз на редких собраниях небольшой части Ордена, и в городе — издалека. Ильзе казалась ему неприступной королевой, живущей по ту сторону мира. Если бы его спросили, как она проводит день, то он бы, вероятно, растерялся и не знал, что ответить. Он бы сказал, наверное, какую-то глупость, что она парит над вечностью, медитирует или что-то еще в этом роде.
Но сейчас эта женщина (простая, как оказалось, женщина) рассказывала ему свою историю. Она говорила о своих чувствах, о своих страхах, о своем отчаянии. Но она же Святая Супруга?! Как такое может быть?.. Проверка? Его — Отто — проверяют? Может быть, очень может быть. Но неужели для этого
