декламировать Коран. Женщины не носят покрывала. Мустафа Кемаль еще яснее понимает, чего он желает для Турции. Он посещает болгарский парламент, дабы наблюдать современную политику в действии. Втягивается в относительно тайные планы турецкой общины. Но самое сильное впечатление — как далеко ушли простые болгары, всего несколько лет назад сбросив османское иго. Когда-то их считали дикарями, но сейчас они рванули вперед.

Возможно, Кемалю не везет в любви, но правду знают лишь они с Димитриной. Наверное, он влюбился в красивую дочь своего друга, генерала Ковачева. На балу Мустафа танцует с ней всю ночь, они говорят о музыке. Потом он горячо делится замыслами о будущем Турции, когда супружество перестанет быть рабством, женщины снимут покрывала и станут очаровательными, свободными и образованными, как Димитрина. По слухам, Мустафа Кемаль выведывает, как генерал отнесется к просьбе руки его дочери, и обескуражен результатом. Ковачев вежливо, но подчеркнуто отклоняет приглашение на бал в посольстве. Во всяком случае, Мустафа Кемаль никогда больше не увидит милую Димитрину, хотя она всегда будет помнить его.

Энвер с компаньонами наслаждаются своей юной властью и управляются на удивление хорошо. За девятнадцать дней Энвер повышается от майора до полковника и бригадного генерала, выгоняет военного министра и занимает его место.

— Это невозможно! — восклицает Султан. — Он слишком молод!

С поразительной энергией Энвер реформирует вооруженные силы, якобы очищая офицерский корпус от старомодных безграмотных приспособленцев, но на самом деле изгоняя всех влиятельных военных, равных ему или выше его чином. Энвер отдает реформу армии немцам, и генерал Лиман фон Сандерс[60] прибывает с большой группой офицеров, которые берут под контроль все жизненно важные посты. Генерал обнаруживает, что оттоманские солдаты босы и в лохмотьях, их нищие семьи кормятся в армейских столовых, офицеры совершенно не заботятся о подчиненных, госпитали запущенны, лошади с мулами больны и никчемны. Фон Сандерс со своими людьми принимаемся за геркулесову работу, и все идет хорошо.

Лишь взгляд из будущего откроет, в какую катастрофу вовлечет Турцию эта зависимость от немцев. В Сараево убит эрцгерцог Фердинанд, и Энвер, сговорившись с частью министров, заключает тайный пакт с Германией, дабы выступить единым фронтом против России — вечного врага и архидьявола. Все попытки найти поддержку и гарантии у Великобритании с Францией проваливаются, немцы явно оказываются последним оплотом. Великие державы пребывают в неведении относительно пакта, поскольку Энвер еще не готов начать наступление.

Мустафа Кемаль сомневается в победе немцев и вообще им не доверяет. На его взгляд, гораздо опаснее болгары, которые стали союзниками Австрии и все еще лелеют мечту о Великой Болгарии. Однако Энвер восторжен и импульсивен. Собрав деньги по подписке, империя заказывает Британии два линкора, но англичане их задерживают, поскольку Черчилль[61] не заблуждается насчет намерений Энвера в случае войны. Оттоманская общественность возмущена, и тут объявляются два немецких линкора, любезно пропущенные сквозь строй британской флотилии. Великодушные немцы не вполне бескорыстно продают Энверу корабли, моряки обмениваются бескозырками и фесками, а Германия приобретает у турецкого народа невиданную популярность.

Энвер убежден: разыграв исламскую карту, он поднимет за собой весь мусульманский мир и тем самым свяжет руки Российской, Британской и Французской империям. К несчастью, Кайзер думает так же. Энвер полагает, что война окажется весьма приятным и выгодным предприятием, и потому, никому не сказав, направляет в Черное море два новых линкора и доблестного старика «Хамидие». В кармане немецкого адмирала секретный приказ: «Турецкий флот должен силой получить превосходство на Черном море. Обнаружить российскую флотилию и атаковать без объявления войны, где бы сия флотилия ни была». Турки обстреливают порты Одессы, Новороссийска и Севастополя, топят несколько русских кораблей.

Коллеги Энвера испуганы и поражены тем, что он сделал за их спиной. Великий Визирь пытается уйти в отставку, но Султан умоляет его остаться, чтобы в безумном правительстве был хоть один надежный человек. Визирь и Султан вдвоем рыдают, когда французский и британский послы являются забрать свои паспорта.

Благодаря идиотскому авантюризму Энвера Османская империя теперь в состоянии войны с Россией, которая воюет с Германией и Австро-Венгрией. Мало того, Османская империя воюет также с Англией и Францией, поскольку и у России есть союзники. Султана, который имеет несчастье быть главой мусульманского мира, с трудом убеждают объявить войну священной. Он делает это в большом зале дворца Топкапи, где хранятся мощи Пророка. От публики ждут восторгов перед джихадом, но получается, что в борьбе с одними христианскими странами империя необъяснимо примыкает к другим, равно христианским, и немногие мусульмане способны разобраться, что происходит. В частности, свои вероломство и никчемность подтверждают арабы. В сражении под Шуайбой они уклоняются от боя, чтобы затем мародерствовать в расположении проигравшей стороны, чем вынуждают своего турецкого командующего застрелиться в припадке разочарования, гнева и отчаяния.

Энвер приказывает Кемалю оставаться в Софии. Мустафа расстроен, считает войну глупой, ибо у нее нет военной цели, но все же хочет в ней участвовать. Он желает удостовериться, что Болгария выступит на стороне империи, но ссылка его злит. В письме Энверу Мустафа спрашивает, считают ли его некомпетентным военным, и хочет оставить должность, чтобы завербоваться рядовым, но тут его отзывают домой и назначают командиром 19-й дивизии.

Город испуганно встрепенулся. Многие юноши радовались и даже ликовали, но у других под ложечкой зарождались страх и дурные предчувствия. Матери и сестры тревожно распахивали глаза и зажимали руками рты. Нищие вдовы думали, что им уже нечего терять, а жены предвидели ту же неизбежность для себя и своих детей.

Начинался ноябрь, с Кипра и Аравии дул теплый и мягкий юго-восточный ветер. Жители слыхали, что франки под названием «британцы» построили Султану корабли на деньги, собранные по подписке, но потом начали воевать и оставили их себе. Вся империя пришла в бешенство от такого предательства, повсюду на площадях и в кофейнях звучали смелые гневные речи. Однако люди еще не слышали новость, что добрые франки под названием «немцы» подарили им свои линкоры, которые открыли огонь по черноморским базам Российской империи. Народ не знал, что предприимчивый военный диктатор Энвер-паша приказал эти базы обстрелять и притом не посоветовался с Султаном, Великим Визирем и большинством министров, четверо из которых с отвращением подали в отставку. Люди не знали, что Энвер-паша преследовал великую цель — расширить Османскую империю на восток и присоединить все тюркские народы. Шел век, когда всякий хотел и считал себя вправе быть империей; наверное, то было простодушное время, и мир еще не понял, если вообще поймет, что империи бессмысленны и дорогостоящи, а покоренные народы злопамятны и неблагодарны. Возможно, Энвер-пашу раздражало, что в прошедшие девяносто лет империя постоянно и безжалостно подвергалась злобным и беспринципным нападениям соседей и бывших территорий.

Где все начинается? У истории нет начала, ибо все случившееся становится причиной или поводом для происходящего потом, и эта цепь причины и повода тянется в палеолит, когда первый Каин из одного племени убил первого Авеля из другого. Любая война — братоубийство, и потому бесконечная цепь вины вьет свой кружной путь через тропу и поступь каждого народа, каждой нации, и те, кто в одно время становятся жертвами, через поколение превращаются в мучителей, а недавно освободившиеся страны тотчас прибегают к средствам бывших угнетателей. Тройная зараза национализма, утопизма и религиозного абсолютизма перекипает в кислоту, разъедающую нравственный металл нации, и та бесстыдно и даже гордо совершает деяния, которые сочла бы подлостью, сотвори их кто другой.

С 1821-го по 1913 год имел место длительный чудовищный геноцид, о котором мы предпочли забыть и который абсолютно ничему нас не научил. В 1821 году с 26 марта по Пасхальное воскресенье южные греки- христиане во имя свободы замучили и убили 15 000 гражданских греков-мусульман, разграбили их имущество и сожгли жилища. Греческий герой Колокотронис беззастенчиво хвастал: трупов было столько,