себе жизнь.

– Я никогда бы не простила себя за то, что навредила тебе.

– Эмма, разденься для меня.

Она не могла сопротивляться мужу и желанию, охватившему все ее существо. Эмма повиновалась Себастьяну, словно зачарованная его тихим голосом. Она развязала пояс халата, тяжелый шелк упал на пол, окутав ее лодыжки. Рука Себастьяна сжала бедро жены.

Глаза Эндовера сузились и стали похожи на глаза тигра, который смотрит на свою добычу. Маркиз опустил взгляд, будто обмерял Эмму. И хотя Себастьян не прикасался к ней, тепло окутало новобрачную, будто бы он гладил руками ее обнаженную кожу.

– Я не видел еще никогда ничего более прекрасного, – сказал он.

– Я будто в раю, – Эмма подняла подол, шурша шелком и вертя его туда-сюда. – Подарок твоей мамы.

– Милое неглиже, – взгляд маркиза встретился со взглядом жены. У Эммы перехватило дыхание от этого голодного взгляда. – Но я говорю о красоте той, которая носит его.

Взгляд темных глаз Себастьяна говорил о страсти и о многом другом: он выдавал желание, которое было выше примитивных инстинктов, соединяющих мужчину и женщину. Этот взгляд заставлял Эмму чувствовать себя не просто красивой женщиной, а сиреной из древней легенды, столь влекущей к себе, что ее нельзя было не желать.

– Иди ко мне, Эмма, – Себастьян протянул ей руку.

– Я слышала много раз о том, как страсть порабощала человека, – голос Эммы ласкал мужа, обостряя все его чувства. – Я никогда не знала, насколько могучей она может быть, пока не встретила тебя.

Она опустилась на колени возле лежавшего на кровати мужа, слегка продавив мягкую перину своим весом. Себастьян подвинулся, одновременно привлекая супругу к себе. Губы Эммы раскрылись, она тихо вздохнула, когда коснулась своим бедром бедра мужа. Она казалась самой себе тетивой, натянутой стрелком.

– Страсть и желание могут быть настолько сильны что лишают человека разума. Я не верил в то, что это может произойти со мной, пока не встретил тебя, моя прекрасная задира.

– Ты заплатишь за то, что обзываешь меня, – сказала Эмма, улыбаясь, отчего маркиз задумался о том, что же она хочет сделать с ним.

Она развязала пояс его халата. Затем Эмма медленно сняла одежду с разгоряченного тела мужа. Себастьян предстал перед ней полностью обнаженным Он не мог скрыть охватившее его желание, даже если бы очень хотел. Его восставшая плоть жаждала плоти Эммы. Маркиз провел пальцем по соску молодой жены. Напряженный бутон был тверд, словно камень, скрытый под шелковым неглиже. Его губы слегка приоткрылись.

– Прикоснись ко мне, Эмма, – попросил Себастьян.

– С удовольствием, милорд, – она нагнулась. Шелк темных волос медленно рассыпался по телу возлюбленного. Прикосновение шелкового неглиже дразнило маркиза своей мягкостью. Эмма провел пальцами по груди мужа, слегка дотрагиваясь до сосков на его груди, торчавших над белым льняным бинтом. – Когда я думаю о том, как чуть не потеряла тебя, то… – Эмма закрыла глаза.

– Не беспокойся, – Себастьян провел пальцами по ее щеке. – Я намереваюсь жить долго.

– Неважно, что может случиться, но знай: я люблю тебя больше всего на свете, – она посмотрела на мужа. – Ты для меня все.

– Мы вместе, и ничто нас не разлучит, – отчаяние, которое Себастьян увидел в глазах Эммы, больно ранило его душу.

– Ничто на свете, – новобрачная наклонилась к маркизу и поцеловала его в губы так, как будто он был ее жизнью.

Себастьян полностью отдался желанию, увеличивающемуся с каждым мгновением. Он ласкал Эмму, тер руками теплый шелк, скрывавший ее тело, гладил ее по спине, по бокам, ласкал грудь, проводил пальцами по напряженным соскам. Маркиз пил тихие вздохи Эммы с ее губ, страсть пожирала его, словно пламя. Но когда он попытался перевернуться и подмять жену под себя, она отпрянула со словами:

– Что вы задумали, милорд?

– Я думал, что тебе все и так понятно, дорогая, – Себастьян потерся губами о ее подбородок.

– А я думала, что мы согласились, что ты не будешь рисковать здоровьем, – Эмма прижалась руками к плечам мужа и уложила его на подушки. – Сегодня я буду на тебе.

– Делай как хочешь, любимая, – горячая кровь стучала в жилах маркиза.

– Обязательно скажи мне, если будет больно, – Эмма улыбалась, будто кошка, наклонившаяся над кувшином со сливками.

– Не волнуйся. Ты никогда не делала мне больно, – Себастьян увидел, как тревога промелькнула на лице Эммы, что заставило его подумать о том, каким же демоном одержима его жена. Но она наклонилась над грудью мужа, открыла рот и втянула его сосок внутрь. Необычное ощущение прогнало эту мысль из головы Себастьяна.

Поласкав другой сосок, Эмма скользнула вниз, целуя своего мужа и проводя языком по его коже, будто она была голодным пламенем, а он – щепкой, зажегшейся от ее прикосновения. Теплый шелк неглиже гладил Себастьяну кожу, дразня спрятанными под ним прелестями. Маркиз занимался любовью со многими женщинами, многих он сейчас не мог и вспомнить. Но никогда не испытывал ничего более волнующего, чем это исследование мужского тела влюбленной женщиной. Ни одна женщина не доставляла Себастьяну удовольствия таким способом.

– Себастьян, я люблю тебя, – прошептала Эмма.

– И я тоже тебя люблю, моя прекрасная, обольстительная Пандора, – признался маркиз.