Коннор кивнул, решив что об Эйслинг упо­минать не стоит. Очевидно, этот Лорд Внут­реннего Круга не знал об ограничениях цели­тельных способностей Коннора, об этом изъ­яне, присущем всем Сидхе.

— До тех пор, пока вы не пришли, я раз­мышлял, не имеете ли вы какого-либо отноше­ния к покушению.

Остин нахмурился, и в его глазах вспыхнул гнев, который, как чувствовал Коннор, был направлен не на него.

— Я не такой человек, чтобы стрелять в спину!

— Нет. Я чувствую, что вы честный че­ловек.

— Однако я боюсь, что выстрел мог быть произведен одним из наших людей. — Остин сжал руки в кулаки. — Кем-нибудь, кого пу­гают ваши способности.

— Потому что он сам не обладает этими способностями?

— Вот именно. — Остин повернулся в сто­рону окон, и на его лицо упали солнечные лучи, освещая отпечатавшуюся в его чертах реши­мость. — И я намереваюсь им заняться.

Коннор почувствовал родство с этим чело­веком. Хотя Остин Синклер родился через ты­сячу лет после Коннора, они были в каком-то смысле братьями; в их жилах текла кровь Туата-Де- Дананн. Но все же Коннор понял, что за тысячу лет его народ изменился.

— Я заметил, что ваш врач полагается на медицину, а не на естественные целительные способности нашего народа.

Остин нахмурился.

— Он не владеет способностью исцеления.

— Итак, все произошло так, как когда-то предсказала мудрая волшебница. — Коннор разгладил темно- синее одеяло, лежавшее у не­го на коленях. Синий кашемировый халат, в который он был одет, защищал его кожу от прохладного воздуха комнаты, но он не мог разогнать холодок, проникший в кровь Конно­ра, когда он понял, сколь многое потерял его народ. — Внутреннему Кругу ныне закрыт дос­туп к источнику силы.

— Мы лишились большинства наших спо­собностей.

«Через тысячу лет останется только гор­стка людей, не забывших древнее знание, и их дети не будут даже подозревать, что они об­ладают „силой Матери-Земли“, — слова Эйслинг эхом звучали в его памяти.

— Хотел бы я знать, навсегда вы лишились своих способностей, или же они только спят. — Коннор посмотрел на Остина, протягивая ему руку. — Не бойтесь меня, ослабьте свою за­щиту.

Остин посмотрел на Коннора с мгновен­ным подозрением, даже следами страха — страха перед тем, что Коннор может найти у него внутри.

— Вам так не хочется взглянуть на правду, скрытую внутри вас?

Остин глубоко вздохнул и схватил руку Коннора.

— Хорошо.

Коннор закрыл глаза, собирая силу, кото­рая обитала у него внутри, чувствуя, как она пробуждается и блестит, протекая через него.

— Чувствуете?

— Да, — прошептал Остин.

— Поищите эту силу внутри себя. Открой­тесь пульсу Земли, отдайтесь ему, чтобы он наполнил вас, пока ваше сердце не забьется в унисон с ним.

Остин еще крепче сжал его руку.

— Подставьте себя свету солнца, луны, звезд, чтобы он залил вас и наполнил вас. Пусть он пройдет через каждую клеточку ва­шего тела. Пусть он насытит вашу душу.

Остин втянул в себя воздух со звуком, пока­завшимся чутким ушам Коннора таким же громким, как ветер, свистящий в трубе.

— Не препятствуйте ему. Впустите в себя тепло. Ведь это ваше наследство. Остин ослабил хватку.

— Откройтесь свету. — Коннор чувство­вал, как расслабляется тело Остина, в которое проникает свет. — Пусть свет проходит сквозь вас. Вот так, отлично.

— Прекрасно! — Остин шумно дышал. — Как прекрасно!

Коннор открыл глаза, взглянув на Остина, который стоял, откинув голову и закрыв глаза, с кожей, пылающей в солнечном свете и с та­ким видом, будто получил благословение. Он отпустил его руку, улыбнувшись, когда Остин посмотрел на него с детским изумлением в гла­зах.

— Кажется, сила только спала в тебе, брат мой.

— Ты вернешься со мной в Авилон? Чтобы учить нас, помочь нам обрести утраченное?

— Это соблазнительно, но ты должен знать, что я скоро женюсь. А моя невеста еще не знает, кто я такой.

— Ты собираешься сказать ей?

— Видимо, я должен это сделать. — Кон­нор прочувствовал, как сжалась его грудь при мысли о том, как Лаура может отозваться на его признание. — И, тем не менее, боюсь того, что может случиться, если я открою правду.