подбитому кораблю, но ракета была перехвачена сверху и исчезла во вспышке света. Потом что-то еще более мелкое и стремительное мелькнуло по экрану и поразило корабль, сдетонировав внутри и разорвав его на две части, которые полетели вниз, в глубины, словно подвешенные на растягивающихся нитях дыма. Другие ракеты были уничтожены с еще большей легкостью — их поражали как медлительных насекомых.

Фассин потащил Валсеира прочь. Насельники вокруг них завывали и лаяли, глядя на экраны и делая ставки. Над трибунами гремели далекие звуки глухих ударов и затем взрывов — экраны выдавали изображение почти одновременно с событиями, но звук поступал с задержкой.

Темные проблески виднелись повсюду. Дредноут по всей длине был испещрен огненными точками. Лучи пронзали его, уходя дальше в штормстену и вырывая из вихрей темного газа синеватые облачка. Около трети последнего залпа (большая часть которого была направлена туда, где до этого находились упавшие космические корабли) прогремело на «Пюизиэле» за долю секунды до того, как первый луч ударил по нему. Огромное судно задрожало, как осенний лист на ветру, и начало падать, а его догоняли, решетя корпус, все новые и новые лучи. Последний, не слишком яркий, но широкий, пробил центральную часть, согнув судно посредине и послав его кувырком вниз. Несколько небольших двойных дисков выскочили из разбитого корабля и принялись вразваливать прочь или просто полетели вниз, оставляя за собой дымный след. Новые лучи поразили часть из них, и диски исчезли в облаках крошечных взрывов.

— Валсеир, скорее, — прошептал Фассин во внезапной тишине. — Надо убраться отсюда. Выходим наружу. — Они находились почти на уровне входной трубы, идущей под углом сорок пять градусов; Фассин подтолкнул Валсеира к ней. — Сюда.

На самом деле он не знал, следует ли выбираться наружу. Возможно, безопаснее было остаться здесь, в дирижаблере. Но, по крайней мере, рядом с выходом у них появлялся выбор.

Валсеир не противился Фассину, который подталкивал его к наклонному выходу. Строй черных шрапнелевидных кораблей, опускаясь, закручивался расширяющейся книзу спиралью, и нижняя его часть теперь почти сравнялась с верхушкой зрительского флота. Над трибунами поднялся вой. Поток насельников, двигающихся в противоположном направлении, перекрыл Фассину и Валсеиру доступ в наклонную трубу.

Фассин по-прежнему подталкивал Валсеира и по-прежнему поглядывал на экраны. Один из темных кораблей кругами приближался к штормстене. В момент его максимального приближения из-за темной завесы вихрящегося газа стремительно вырвался газовый клипер, его паруса-лопасти взметнулись застывшим сияющим взрывом — он-то и протаранил темный военный корабль ровно посредине, врезался в него, и оба судна, кувыркаясь, полетели по небу спутанным клубком. Так и не разжав своих страшных объятий, два корабля начали падать к подножию гигантского штормового колодца и раскаленному месиву газа внизу.

По трибунам снова пронеслись радостные крики и улюлюканье.

Еще одна камера, еще один экран: часть штормстены пучится, темный газ обтекает какой-то огромный закругленный конус, проникающий сквозь шторм, словно того и нет.

Из шторма возник огромный дредноут, оставляя за собой ленты газа, похожие на длинные знамена. Одобрительные возгласы, сотрясающие воздух приветствия раздались в широком туннеле трибун, где звук резонировал, как в трубке органа.

Новый дредноут засеребрился через мгновение, белые лучи запрыгали по его корпусу, когда он выплыл в прозрачное газовое ядро колоссальной сердцевины шторма.

— Бля! — услышал собственный голос Фассин. — Так их ждали!

Серебряный дредноут устремился на флот темных кораблей, которые, начав было смыкаться вокруг зрительского флота, теперь разворачивались и перестраивались перед лицом новой угрозы.

Дредноут рванулся вперед, яркое пламя вспыхнуло вокруг его кормы, лишенной винта, из орудий вырвалось пламя выстрелов. В его серебристой поверхности отражались небеса, шторм и темные глубины, блестящие искры прерывистых вспышек, а лучи, попав на нее, отскакивали в разных направлениях, словно яркие метательные шипы. Взорвались и упали еще два темных корабля, отчего насельники на трибунах с воодушевлением вскрикнули, а ставки взлетели еще выше.

Дредноут прорывался вперед, сотрясаясь от обрушившегося на него огня. По экрану метнулась ракета, посланная одним из кораблей Меркатории; выстрелы наперехват с дредноута прошли мимо цели, и ракета врезалась в корпус огромного корабля.

Они увидели на экране самое начало взрыва, от которого дредноут стал распадаться на части, словно срывали обертку со звезды, потом весь экран заполнился белой вспышкой и через мгновение выключился совсем. Осветительные огни на трибунах замигали и погасли, снова зажглись и опять погасли. Трель сирен, не умолкавшая все это время, но практически неслышная, прекратилась, и наступила внезапная тишина — словно нежданная глухота. «Дзунда» вздрогнула, как раненый зверь.

Задрожало изображение на других экранах, которые вскоре почернели, по ним побежали помехи. Часть экранов — кроме них, освещения на трибунах теперь не было — все еще работала. Постепенно другой свет заполнил длинную трубу — слабое аварийное освещение сперва замигало, но понемногу загорелось в полную силу.

Послышался и стал нарастать низкий бормочущий звук — это насельники беспокоились и негодовали. Одна из камер крутанулась, показывая, как растет огромное грибовидное облако, заполнявшее пространство, где только что был дредноут. Вдали полетели вниз несколько небольших обломков — тонкие когти болезненно распухшего кулака. Темные корабли снова стали смыкаться вокруг зрительского флота, капитаны которого разделились на два лагеря: одни считали, что всем нужно держаться вместе, а другие предпочитали рассеяться и даже рискнуть и оседлать штормовые ветра, находя этот вариант более безопасным.

Паническое бегство насельников через наклонную трубу, к которой Фассин пытался подтолкнуть Валсеира, привело к тому, что эти двое были снова оттеснены к центру. Отовсюду на трибуны стекались все новые и новые зрители.

Кто-то кричал:

— Смотрите! Смотрите!

Вдруг на одном из дальних экранов возникло изображение, и тут же его воспроизвели еще несколько. Поначалу казалось, что снова прокручивают подход первого дредноута — огромный нос пропарывает занавес вихрящейся тучи, таща на себе газовые ленты, точно длинные военные стяги. Потом появился общий план штормстены, на которой образовалась еще одна выпуклость в другом месте, потом еще, еще и еще, и наконец на экранах возник целый вертикальный лес огромных судов: они неслись изнутри шторма к громадной колонне черных кружащихся кораблей, повисшей, словно гигантский маятник, над зрительским флотом.

«Дзунда» заходила ходуном, задрожала, завизжала, как живое существо, когда ударная волна от предыдущего ядерного взрыва словно подхватила дирижаблер и сотрясла до основания. Насельники ринулись кто куда, наталкиваясь друг на друга, на стены, пол, потолок, наполняя газовую атмосферу проклятиями и мусором. Выключились еще два экрана, но оставшихся хватало, чтобы показывать наступающий флот серебристых дредноутов — в перекрестном огне они окрашивались лиловым. Сверкали лазеры, снаряды-перехватчики и лучи, расходясь веером, прочесывали газ и поражали вращающиеся в быстром полете ракеты. Взорвались еще два черных корабля, потом третий: они распались и начали падать по спирали, но еще два гигантских дредноута исчезли в мощных, таких, что гасли экраны, взрывах.

Еще два дредноута были внезапно поражены ярчайшим лучом, ударившим откуда-то сверху, из ясного желтого неба. Сначала луч прошел между ними, отчего оба массивных корабля вздрогнули, словно им кто-то подставил подножку. Потом луч разделился на два параллельных, каждый из этих фиолетовых стержней в одно мгновение сузился и ударил по своей цели — дредноуту, как топор по шее.

Трибуны (погруженные теперь в полутьму, освещаемые дергаными, судорожными вспышками боя, сцены которого мелькали на экранах, наполненные дикими запахами и безумным ревом насельников, не знавших, затягивать заупокойный плач или кричать «ура») достигли некой хаотической трансцендентности, когда заиграла очень громкая, но вызывающе успокоительная музыка — следствие сбоя в автоматической системе управления гостями, которая очнулась, перешла к шизофренической активности и попыталась распространить спокойствие среди присутствующих.