ходы существовали. Один существовал наверняка, и Фассин считал маловероятным, что ход между Юлюбисом и Аополейином — единственный. Для выяснения этого стоило потерять месяц.
Фассин почувствовал, что пытается набрать в грудь побольше воздуха внутри своего газолета.
— И мы проделали этот путь по червоточине? — спросил он.
— Первый вопрос отличный. На него легко дать ответ в любом смысле! Да.
— Проделали. Хотя мы и называем их канюлями.
— А где у Юлюбиса, на Наскероне конец хода, канюли? Где находится адьютаж? — спросил Фассин.
— Ага! Он знаком с терминологией.
— Впечатляет.
— И в некотором смысле прекрасный вопрос.
— Абсолютно согласен. Но феноменально безнадежный в другом.
— Даже передать не могу.
— Безопасность.
— Вы, конечно же, сами понимаете.
— Конечно же, я понимаю, — сказал Фассин; получить прямой ответ на этот вопрос было бы весьма маловероятно. — И давно существует этот ход? — спросил он.
Истиннодвойня помолчала, потом ответила:
— Не знаю.
— Наверняка. Вероятно, миллиарды лет.
— Возможно.
— А сколько еще таких? — спросил Фассин. — Я имею в виду ходов, канюль?
— Тоже.
— Тоже?
— То же в смысле — опять — не знаю.
— Понятия не имею.
— Ну, сколько-то есть.
— Да, понятие действительно есть. Но сказать не можем. Опять условия пропуска.
— Да черт бы драл эти условия пропуска.
— Да, черт.
— Есть ли другие ходы с Юлюбиса — или где-то вблизи системы Юлюбиса, ну, скажем, в пределах ее облака Оорта — куда-нибудь еще?
— Тоже хороший вопрос. Не могу вам сказать.
— Это стоит больше нашего уракапитанства.
— А эта червоточина к Аонолейину — она соединена с ходами Меркатории? У их ходов тут нет порталов, адьютажей?
— Нет.
— Согласен. Откровенный ответ. Какое облегчение. Нет.
— А отсюда, с Аополейина? — спросил Фассин. — Есть тут еще ходы?
Опять краткое молчание. А потом:
— Это кажется глупым, но я не могу сказать.
— Зачем вести сюда только одну дурацкую трубу?
— И все же.
— Не могу сказать.
— И это официально.
Фассин просигнализировал покорность.
— Условия пропуска? — спросил он.
— Смотри-ка, усвоили.
— Но почему я? — спросил Фассин.
— Почему вы?
— Что почему вы?
— Почему мне позволили воспользоваться червоточиной?
— Вы же просили.
— Но главное, что Валсеир, Зоссо и Друнисин просили за вас.
— Мы же не могли им отказать.
— А сам за себя я, значит, не мог попросить? — спросил Фассин.
— Почему же — могли.
— Лучше оставить это.
— Мы стараемся не оскорблять пассажиров.
— Неписаный закон.
— Вы знаете каких-нибудь других людей, которым позволялось воспользоваться насельническими ходами?
— Нет.
— Точно нет. Хотя мы можем и не знать.
— Может, другим наблюдателям?
— Нам об этом ничего не известно.
— По крайней мере определенно.
— Хорошо, — сказал Фассин. Он чувствовал, как сердце стучит у него в груди внутри его маленького газолета. — Часто вы путешествуете по ходам?
— Определите, что есть «часто».
— Я спрошу по-другому. Сколько раз за последние стандартные десять лет вы пользовались ходом?
— Легкий вопрос.
— Чтобы от него уклониться.
— Ну, скажем, несколько сотен раз.
— Простите за неопределенность. Условия пропуска.
— Несколько
Скорби небесные! Если так оно и есть, эти ребята мотаются по своим тайным ходам через всю галактику, словно пассажиры метро под городом.
— Не больше. Это точно.
— А много других таких кораблей, как?.. Нет, я спрошу по-другому. Сколько наскеронских кораблей регулярно пользуются ходом?
— Понятия не имею.
— Ни малейшего.
— Хотя бы приблизительно? Ну, может, десятки, сотни?
Сверкающие одеяния на левой стороне Кверсера-и-Джаната на мгновение стали прозрачными, а сигнальная кожа насельника засветились рисунком, свидетельствующим об удивлении.
Правая сторона вновь издала свистящий звук. Фассин дал им время для речевого ответа, но его не последовало.
— Таких кораблей много? — спросил он.
Молчание, чуть более долгое.
— Есть несколько.
— Так себе, несколько.
— Думайте как хотите.
— И снова просим извинения за неопределенность. Условия пропуска.
— Тысячи? — спросил Фассин. Истиннодвойня молчала. Он почувствовал, что глотает слюну. — Десятки ты…
— Нет смысла увеличивать цифры.
— Смотри выше, последний ответ.
