– Ты чего?! – заорал геолог. – Я тебе!

Больше растяжками никто не звенел, но утром перед входом в палатку нашли здоровенную кучу фекалий, на вид совершенно человеческих, да на кустах висели пряди длинной, сантиметров десять длиной, шерсти.

– И вы не взяли ни фекалий, ни шерсти?!

– Не взял… Тогда как-то не думал, что это так важно.

–А скажите по совести, не было желания засадить жаканом в этого местного?

– Нет, ну что вы… Я же думал, это человек, пусть необычный.

Эта экспедиция тоже сплавлялась на лодках, но только на резиновых, легких, и шла не все время по Бий-Хему, а сначала по его притоку. Это была экспедиция биологов, и цель была в том, чтобы собрать как можно больше коллекций: гербариев, шкурок, сведений о численности разных видов.

Ученые плыли по реке и где-то в конце июня оказались совсем недалеко от тех мест, где несколько лет назад побывал геолог, будущий доктор геолого-минералогических наук. В этом месте река делала острова, и ученые старались эти острова обследовать – там могла быть живность, какой не найдешь на берегу. И ночевать они старались на островах, потому что медведи и лоси вели себя не то чтобы агрессивно, а просто им было интересно, и они могли полезть к людям ближе, чем надо.

А лоси так вообще могли огорчиться, что люди ходят возле них, и старый лось, самец или самка, мог бы захотеть их отогнать или убить. Вроде бы звери пока ничего плохого им не сделали, а как-то без них спокойнее. Биологи логично рассудили, что на островах им будет все же безопаснее.

…Этот остров был длинный, намытый. Ученые решили сначала обойти его, каждый по своему берегу, – просто так, на всякий случай.

Биолог быстро наткнулся на тропу, и на этой тропе человек мог идти комфортно, без всяких бьющих в лицо ветвей. Тропа была сделана кем-то высоким, двуногим.

Тропа вела к сооружению, больше всего напоминавшему огромный, небрежно сделанный шалаш… Шалаш из ветвей толщиной в руку, даже в бедро. Ветвей не отрубленных, а, судя по всему, сломанных или открученных. В шалаше никого не было, только налипла на ветках, валялась на истоптанном полу рыжая и бурая шерсть.

Пока биолог рассматривал шалаш, пытался понять, что вообще происходит, в стороне раздался страшный шум.

– Коля, ты? Что там у тебя? – прокричал обеспокоенный биолог.

– Да вовсе не у меня, – раздался голос напарника совершенно в другом месте. – Это у тебя что-то шумит… Ты что, через кусты там ломишься?

И друзья как-то заторопились увидеть друг друга, встретиться, и в глазах каждого читалось одно и то же – сильное желание уплыть побыстрее с этого острова и уж, во всяком случае, на этом острове не ночевать.

Задаю тот же вопрос:

– Как же вы оставили шерсть?!

– Да знаете, как-то вот оказалось не до нее. Очень было странно мне в этом шалаше. Странно и неприятно, жутко, очень не хотелось там оставаться.

Тогда, в середине 1970-х, вертолетчик выполнял довольно обычное задание: забрасывал продовольствие в охотничий поселок. Горючего в брежневские времена не жалели, стоило оно копейки, и отклониться от курса километров на пятьдесят, чтобы поохотиться или искупаться в привычном месте, было чем-то совершенно обычным. А вертолетчики присмотрели себе на одной из малых речек хорошие естественные «ванны» – за тысячи лет водопад выбил в скальном грунте ямы диаметром метра по два и глубиной сантиметров восемьдесят. Водопад много раз менял свое положение и много раз отступал вверх по реке – вода постепенно «съедала» скалу. Известно, что Ниагарский водопад отступает по метру в год. Этот безвестный водопад в Саянах, конечно, куда меньше Ниагарского, но он отгрызал у скалы не меньше – очень уж быстрая была река, очень велика сила воды.

Вертолетчик летел один, и решил отклониться от курса, посадить машину на ровную площадку возле этой реки. И стоило того! Часть ям оказывалась почти вне русла, в таких ямах вода застаивалась и успевала нагреваться градусов до двадцати. Получался потрясающий контраст ледяной стремительной воды в реке, теплой воды в ямах, а вид открывался необыкновенный – на тайгу, на горы, на ярко-синее сверкающее небо.

Небезопасное приключение – безлюдье на сотни километров, неизвестно, кто может оказаться в тайге и что может прийти ему в голову. Так что, забираясь в яму, вертолетчик положил карабин в нескольких шагах от реки – на всякий случай. Но стоило, стоило сделать крюк, чтобы погрузиться в эту ванну еще раз, наполнить взор чудесной красотой почти ненаселенного края. Действительно, ну сколько людей видели этот изломанный зелено-синий хребет, эти кедры и ели, эти горы, увалами уходящие к хребту? Несколько сотен, а очень может быть, что и десятков. Может быть, красоты Средиземного моря или Южного берега Крыма и ярче, как знать, но их-то видели десятки миллионов, а вот то, что видел вертолетчик…

А после двух часов, проведенных на ямах, вертолетчик должен был лететь над совершенно незнакомыми местами. Не только ему лично незнакомыми, а вообще непройденными никем и никогда. И не летал здесь никто, потому что авиатрассы проходят в стороне, а вот именно от ям и именно в этот горный поселок не летал ни один вертолетчик, и наш вертолетчик был первым.

Через сорок минут полета вертолетчик заметил вдруг внизу какую-то очень уж прямую тропу. Прямую и высокую – в том смысле, что существа, пользовавшиеся тропой, были высокие, и над тропой не смыкались ветки деревьев. Тропа натоптанная – снизившись, вертолетчик ясно разглядел обнажившуюся землю, выбитую жухлую траву. По карте никак не могло быть такой тропы в этих безлюдных местах. Несколько минут лета вдоль тропы, и вертолетчик обнаружил прямо по курсу довольно большую поляну. Ручеек пересекал поляну, и возле этого ручейка лепилось несколько изб. Самых настоящих изб, сложенных из потемневших от времени бревен. Вокруг изб что-то росло – явный огород, и вроде бы вертолетчик даже видел жерди, которыми неведомые люди ограждали посеянное от вторжения зверей. Но позже он не был уверен, что это были именно жерди. Может быть, просто колья, а на кольях что-то висело.

Вертолетчик сделал круг, другой… Да, это, несомненно, был поселок! Поселок, не обозначенный ни на одной карте района! И ни одного человека, нет даже дымка из трубы… Может, это брошенный поселок?

Вертолетчик стал снижаться – вроде бы на краю поляны виднелась удобная площадка. Ага, от изб кто- то бежит к вертолету, скоро он узнает ответы на все вопросы!

Вот колеса коснулись земли, вертолет как будто встал устойчиво, и только какое-то неясное предчувствие заставило вертолетчика не выключать пока двигателя. Очень уж тут все было непонятно, неопределенно. Да и обрывки кое-каких слухов вертолетчику доводилось слышать, и рисковать совершенно не хотелось.

К вертолету неслись люди огромного роста, и выражение их лиц очень не понравилось вертолетчику. С такими лицами можно идти убивать, и трудно идти куда-то для любого другого занятия. А в руках у людей было зажато что-то блестящее, вытянутое, больше всего напоминавшее мечи или длиннющие ножи. Что, собственно, мог сделать парень в этих условиях? Конечно же, повоевать, обратив карабин против людей с мечами в руках. Но, во-первых, кто его знает, что у них еще есть, кроме мечей, а во-вторых, не такая уж это великая радость – палить в людей, которых видишь впервые и которые даже если нападают на тебя, то неизвестно почему и с какой целью. Может, они просто что-то поняли неправильно? Разумный человек не ищет драки, а изо всех сил уклоняется от нее.

Дождаться, пока огромные люди подбегут к вертолету? Но кто знает, что они будут делать и как себя поведут. Даже если у них только мечи и ножи, они могут погнуть лопасти винта, хотя бы самые кончики (что им стоит, таким огромным!), и как тогда он будет взлетать?!

В общем, парень все-таки поднялся в воздух, не дожидаясь, пока до него добегут, и завис метрах в тридцати. Да, под ним прыгали, орали, махали странными медового цвета клинками люди огромного роста, выше двух метров. Они были одеты в какие-то плотные куртки и штаны, но вертолетчик не мог бы потом сказать, была это ткань или выделанная кожа. Точно так же они были обуты, но вот во что обуты – этого он тоже не мог подробно объяснить, просто не вглядывался. Лица у людей были длинные, светлые, вполне