– Александра Федоровна передала ценности верным, как ей казалось, людям. Но верность проверяется в испытаниях. Священник и его свояченица, которым была доверена шкатулка, к сожалению, передали их властям предержащим, и эти шкатулки завершили свой путь в Москве.

В словах и интонации этой маленькой старушки Андрею чудилась некая Марфа Посадница, которая перед смертью на плахе обязательно должна изобличить гонителей.

– В белокаменной, – сказал Гаврилин.

– Помолчите, Алеша, – прошептала Татьяна.

– Это были ценности мирового значения, – сказала Анастасия Николаевна. – Фамильные драгоценности семьи Романовых.

– И притом нигде не учтенные, а со смертью императорского семейства и никому не ведомые, – добавила Татьяна. – Их привезли из Тобольска в Москву и сдали Свердлову. Среди тогдашних чекистов были не только стяжатели, но и мрачные идеалисты.

– Не исключено, что впоследствии смерть государя и его семейства стала следствием этого грабежа, – сказала Анастасия. – Лучше было спрятать концы в воду.

– Так можно свести к грабежу всю революцию, – возразила Татьяна.

– А я готова это сделать!

– Не надо, тетя, – сказала Татьяна. – Все куда сложнее.

– Мне лучше знать.

Татьяна была не во всем согласна с Анастасией Николаевной.

– Ах, милые дамы, – сказал Алеша Гаврилин. – Вы так эмоциональны! Лучше давайте ограничимся судьбой шкатулки. Судьба Российской империи останется за пределами нашего исследования.

Почему-то Анастасия Николаевна замолчала, а Татьяна стала предлагать мужчинам кофе: «Ну еще по чашечке, разве не замечательный кофе? Анастасия Николаевна знает старинные секреты».

Алеша с Андреем покорно выпили еще по чашечке, хотя кофе был таким крепким, что даже привыкшему к напиткам разного рода Андрею больше его пить не хотелось.

Продолжила рассказ Татьяна.

– Как теперь стало известно, – сказала она, – шкатулка с драгоценностями Романовых недолго пролежала в сейфе Свердлова – злого гения революции. Большевики отправили неучтенные и сокрытые ими даже от товарищей по партии сокровища в нейтральную Швецию, где у них были верные люди. Они были убеждены, что, если им придется бежать из России, спасаясь от народного гнева, эти деньги обеспечат им безбедное существование.

– По крайней мере до начала мировой революции в Германии, – добавил Гаврилин.

– И много людей знало об этой тайне?

– Почти никто, – ответила Татьяна. – Помимо Ленина и Свердлова был один человек из руководства партии – Лев Красин. Ему Ленин доверял.

– И всех их скоро прибрал Господь, – сказала Анастасия Николаевна. – Хотя я полагаю, что дьявол. Все они умерли в течение пяти лет.

– И еще были исполнители. Кто-то отвез шкатулку в Стокгольм, – добавил Гаврилин.

– Был некто, – согласилась Татьяна, – потому что именно его отчет, сохранившийся в секретной папке, и послужил ключом к открытию этой тайны.

– Ну и как найти эту шкатулку? – спросил Андрей.

– Ах, не лукавь, Андрюша, – сказал Гаврилин. – Мы думали, что ты более открыт перед нами.

– Почему ты так думал?

– По воспитанию, по классовому чувству.

– По благородству, – тихо сказала Татьяна. – Мы же проверили вас, Андрей Сергеевич. Мы знаем о вас больше, чем вы бы хотели.

– И что же? – Андрею не нравился такой поворот разговора.

– Вы нас разочаровываете, – произнесла Анастасия Николаевна.

– А вы себе противоречите, – сказал Андрей. – Потому что если я, как вы полагаете, благороден и честен, то я не могу распоряжаться чужими, доверенными мне тайнами.

– Даже если их доверили вам большевики?

– Чем же я тогда буду лучше их?

– Тогда нам больше не о чем говорить! – сказала Татьяна.

– Погодите, – поморщился Гаврилин. – Что за дамские разговоры! Андрюша прав. Если он не может сохранить доверенную ему тайну, то как мы можем ему доверять?

– Надо же делать различие между ними и нами! – не сдавалась Анастасия Николаевна.

– Почему?

– Потому что без жизненной позиции человек становится животным.

Андрей хранил молчание, хотя ему и хотелось поспорить с дамами. Он мог бы заявить, что не делает большой разницы между коммунистами и монархистами, но понимал, что находится среди последних, и, если уж он хочет узнать, чем завершится вся эта история, ему желательно не портить отношения ни с одной из сторон, благо он находится как раз между ними.

– Досказываем Андрею или кидаем его сразу за борт? – пошутил Гаврилин, и всем его шутка не понравилась. Андрею – потому, что он почувствовал в ней изрядную долю правды, а дамам – потому, что она показалась им неуместной и разрушающей образ благородных защитников монархии.

– А нечего досказывать, – мрачно произнесла Татьяна. – Кроме того, что доступ к информации получили большевики. Назовем их группой Бегишева.

– Впрочем, я допускаю, что они такие же большевики, как я фараон египетский, – заметил Гаврилин.

– А я настаиваю, что они большевики! – почти крикнула Анастасия Николаевна.

– Больше того, – продолжила Татьяна. – Они знают, а мы не знаем, как эту шкатулку найти и получить.

– И рассчитывают на твою, Андрей, помощь, – сказал Гаврилин.

– А мы тоже рассчитываем на вашу помощь, – сказала Татьяна.

Анастасия подвела итог:

– Они добыли ленинского двойника. Мы хотим знать, зачем он им понадобился.

– Не знаю, – сказал Андрей.

– Я хотела бы верить в вашу искренность, – сказала Анастасия Николаевна.

– Вы пейте кофе, пейте, – предложила Татьяна.

Они просидели у дам еще минут десять, говорили о Стокгольме, конференции и всяких пустяках.

К шкатулке и кладам больше не возвращались.

– Откуда ты их знаешь? – спросил Андрей Алешу, когда они возвратились в каюту.

– Здесь познакомился. За день до тебя, – соврал Гаврилин и тем окончательно убедил Андрея в том, что его связывает с этими монархистками большее, чем просто знакомство.

– И чего они хотят? – спросил Андрей.

– Очевидно, исторической справедливости.

– Как она тебе представляется?

Гаврилин затянулся. Его шкиперская трубка, которую он умудрялся курить лежа, слегка зашипела, как костер, когда его разжигают тонкими щепочками.

– Наверное, они хотят завладеть шкатулкой. Но это только мое предположение.

– А потом?

– В наши дни нетрудно найти применение деньгам, – сказал Гаврилин. – Анастасия Николаевна откроет музей в Санкт-Петербурге, а Татьяна купит серебряный «Мерседес».

– Они здесь сами по себе или представляют кого-то?

– Оказывается, ты мастер устраивать допросы. – Гаврилин пыхнул трубкой. Табак был хорошего качества, запах – отменный.

– Здесь все устраивают мне допросы, – заметил Андрей. – Могу же я на ком-то отыграться?

– И ты выбрал самого беззащитного человека на борту.