На входе сидел вахтер. Лена боялась, что в таком институте строгие нравы. И лицо у вахтера было грубое, квадратное.

– Мне нужно видеть Александра... забыла отчество! – Мирошниченко.

– Александра Саввича? А он сегодня и не приходил.

– Почему? – строго спросила Лена. Строгость происходила от испуга. Ты ждешь, что тебя будут гнать, а с тобой разговаривают, как в сапожной мастерской.

– А теперь многие не приходят. Зачем приходить? Зарплату все равно не выдают. Только мне с директором и наскребают.

Вахтер начал смеяться, приглашая Лену разделить его шутку, но она шутки не поняла.

– Они работали вдвоем...

– Конечно, вдвоем, – согласился вахтер. – С Колей, Колей, Николаем Сидоровым.

– А где они? – спросила Лена.

– А ты кто ему будешь? – Вахтеру не нравился требовательный тон Лены, и он начал меняться – на глазах становился официален и даже груб.

– Я жена Николая, – сказала Лена. – Бывшая жена.

– А он с тобой развелся? А мне не сказал. А как вашего сына звать?

– Борисом.

– Все правильно. Давай тогда им позвоним.

– А можно?

– Почему же нельзя? У нас в Москве телефоны даже по карманам лежат.

Он набрал номер. Лена ждала. Она даже успела успокоиться, потому что вахтер был спокоен.

Было позднее утро, но никто не проходил мимо, будто забыли, что надо ходить на работу. Сверху доносилась музыка. Издалека. Пол был грязный, давно не мытый.

– Никто не подходит, – сказал вахтер. – Видно, за водкой пошли. Шучу, шучу... Непьющие они в разумных пределах.

– Дайте мне адрес, – сказала Лена.

– Невозможно, – ответил вахтер. – Совершенно недопустимо.

– Я вам свой паспорт в залог оставлю.

– Паспорт? А там штамп есть?

– Новый паспорт.

– Плохо. Надо было им велеть, чтобы штамп поставили. Давай паспорт. Я тебе адрес на бумажке напишу. Там и подождешь.

Он медленно писал адрес. Списывал его с большой конторской книги, которую вытащил из ящика. Лена покорно ждала. Пожилая женщина с хозяйственной сумкой прошла внутрь здания, не обратив внимания на вахтера.

Вахтер вложил бумажку с адресом в паспорт и протянул Лене.

– Пойдешь направо, – сказал он. – Там останавливается автобус.

Елена стояла на остановке, никого, кроме нее, не было. Она стала думать, как все это странно: телеграмму ей прислала Тамара, а в институте ничего не знают. Впрочем, может, и не хотят знать.

Оказалось, она не права. В институте знали.

Подъехала машина, обыкновенная, «Москвич», вышли два человека и пошли к ней. Лена даже испугаться не успела.

– Сидорова? – спросил молодой человек с розовым гладким лицом и маленькой сережкой в ухе.

Поймали! Выследили!

– Пожалуйста, попрошу в машину. Нам надо поговорить.

– Кто вы такие? – спросила Лена.

– Алексей, покажи документы, – сказал розовый своему напарнику.

Тот не удивился. Вынул книжечку, закатанную в целлофан. Книжечка была красной.

– Теперь у всех красные книжечки.

– А на нашей написано – ФСБ, – сказал розовый.

Они начали допрашивать ее уже в машине. Лена хотела верить, что это не наркоманы, а обычные чекисты. Пускай чекисты.

Они взяли паспорт Лены, изучали его и спрашивали, в каких она отношениях с потерпевшим, давно ли они виделись и, главное, что ее заставило приехать.

Лена вытащила телеграмму. От Тамары. Телеграмма разочаровала сыщиков, Лена поняла, что они надеялись поймать злодеев, а теперь шансы упали.

И тогда она решилась спросить – что же с Николаем? Она ведь до сих пор не знала и знать не хотела, а теперь пора было сдаться и узнать.

– Он убит, – сказал розовый сыщик, глядя перед собой. – Разве вам не сказала ваша подруга?

– Нет, – сказала Лена. – Мне никто ничего не сказал.

– А чего поехали?

– Вы бы тоже поехали.

– А вы знаете, чем занимался здесь ваш бывший муж?

– Работал в лаборатории, – ответила Лена, которая испугалась, что если они узнают про наркотики, то вцепятся в нее со всей силой. Ведь ясное дело – если бы просто преступление, то занималась бы милиция, а если чекисты, значит, особенное преступление.

Они хотели везти ее на опознание, но Елена отказалась. На нее обрушилась такая тупость, что она не опознала бы и саму себя.

Чекисты пожалели ее – сказали, что встретятся завтра. Их интерес к ней уменьшился.

Они не знали, куда ее отвезти, но она сказала, что лучше об этом узнать у Тамары. Они позвонили Тамаре по мобильнику, и Тамара сказала, чтобы они везли Лену к ней.

Они нехотя согласились. Но паспорт не отдали. Чекисты, что с них возьмешь.

Тамара встретила ее как родную. Она не плакала, а все говорила.

– Я с другими не могу говорить, как с тобой.

– Ты расскажи, как все произошло, – осторожно попросила Лена. У нее оставалась маленькая надежда на то, что Николай не умер. Будто бы Саша Мирошниченко умер, а Коля остался живым. Чекисты ошиблись...

– Никто не знает, как это произошло. Милиция считает, что это ограбление. Но какое может быть ограбление? Они же доклад готовили на конференцию. Саша говорил – подождем, еще не все доделано. Саша у меня такой обстоятельный, ты не представляешь.

Говоря так, большая, теплая, мягкая Тамара поставила чайник, достала из холодильника всякую обильную еду – она словно была рада, что нашелся желающий и ее жизнь обрела какую-то видимость смысла.

– Они были здесь?

– Нет, в институте, чего им здесь делать.

Ах ты, вахтер, партизан!

– И что дальше?

– Ты пей чай. Ты поможешь мне на поминки все собрать?

– Что дальше?

– Не кричи на меня. А то я плакать буду. Дальше... дальше их убили.

– Обоих?

– Ты сумасшедшая, да? С чего ты решила, что одного убили? Моего?

– Извини.

– И ты меня извини, я тоже сумасшедшая стала. Мы же купили путевки в Анталию. Ты была в Анталии?

– И как это случилось?

– Никто не знает. Утром они не вернулись. Я проснулась, стала звонить. Охрана института ничего не заметила. Спали, наверное... Ленка, а вдруг это сами охранники?

– Нет, – сказала Лена. – А как их убили?