– С кем?

– Откуда телеграмма? Из того же отделения, что и первая, – мне Алла сказала, она все сечет.

– А кто такая Тамара? – спросила Елена.

– Ну вот, и не знает, – сказала почтальонша. – Полюбовница наша.

– Наша?

– Николая твоего, значит, наша, – сказала Александра Ивановна и быстро пошла прочь, словно заглянула в глаза Елене и испугалась.

А Елена поняла: Тамара – это не любовница, а жена Колиного коллеги, к которому он уехал работать. Они когда-то встречались, даже ходили вместе в поход на байдарках. Тамара...

Лена быстро пошла дальше. Надо вести себя так, чтобы никто не подумал. Хотя все подумают. Все.

К счастью, Клава была дома, лелеяла свои ногти. Смотрела в них, как в зеркало, хотя с ее данными – что смотри, что нет, лучше не станет. Но чем-то она пленяла крепких глупых мужиков. Клава открыла дверь, не выпуская из руки пилки, и сразу поспешила обратно в гостиную, густо уставленную полированными предметами. Она не предложила Лене сесть, а сказала:

– Показывай кольцо.

– А ты как догадалась? – спросила Лена.

– Еще бы не догадаться. Без крайней нужды разве бы ты опустилась до моего ничтожества?

– Зачем ты так?..

– Плох Борис? Знаю, что плох. Все знают, только ты зря от близких людей скрываешь. Тебе за излишнюю гордость, Ленка, наказание от бога.

– Клава...

– Я теперь стала крайне религиозна. В этом есть душевное спасение. Я всегда за моего молюсь – он на разборке, а я молюсь. Помогает. Хочешь, за твоего помолюсь?

– Спасибо. – Было неловко отказаться.

– Показывай кольцо. То же самое?

– У меня другого и не было.

– Знаешь, Ленка, времена изменились, как сама жизнь. Вот когда мы с тобой девчонками были, это кольцо для меня было мечтой, я думала – надену и стану такая красивая, что все отпадут. А теперь мой Гоша может из Парижа выписать, от Кардена, и будет дешевле, чем в нашем Замухранске.

– Ну тогда покупай в Париже.

– Вот вся ты! Только бы нагадить в душу.

Клава взяла кольцо и пошла в другую комнату. Она изменилась за какие-то несколько месяцев – исчезли все кости и углы, помоечная кошка, черная, кареглазая, дикая, зубастая, округлилась и уже не помоечная, а домашняя, научилась мурлыкать.

– Я в лупу смотрю, – сообщила Клава из той комнаты. – Кольца, Ленка, надо мыть. На будущее знай. Сколько ты за него хочешь?

– Я не знаю.

Лена и в самом деле забыла подумать об этом, оценить, у кого-то спросить.

– Вот и дура, – спокойно отозвалась Клава. – Теперь я тебя обдурю. Будь спокойна. Сто «зеленых» тебя устроит?

– Нет, – сказала Лена, мысленно переводя доллары в рубли. – Нет, наверное, золото там дороже стоит, а еще и камень... – Она словно просила прощения у Клавы.

– Кто в двадцать дурак, тот до смерти дурак, – сказала Клава.

Она возвратилась в гостиную и кинула кольцо на стол. Камень полыхнул голубыми искрами.

– Ты хоть знаешь, что за камешек? – спросила Клава.

– Мама говорила, что аквамарин, – ответила Лена. – Мне бы долларов двести, а потом я достану...

И вдруг Клава разревелась. Ни с того ни с сего. Стояла, издевалась над Леной, а потом как пузырь лопнула. Упала на диван, спрятала лицо в кулаки, черные волосы вздрагивали, как змеи Горгоны Медузы, ключица, натянув кожу, торчала наружу. Клава захлебывалась слезами, Лена испугалась и стала уговаривать ее:

– Не надо, пожалуйста, Клавочка. Не бери ты этот камень.

Она кинулась на кухню, еле нашла чистую чашку, а когда вернулась в комнату, Клава сидела на диване, по щекам тянулись вертикальные черные полосы потекшей туши. Она протянула руку и взяла чашку. Она стала пить и закашлялась. Жадно пила.

Лена непроизвольно посмотрела на стол – испугалась, а вдруг это хитрость? В школе у Клавки была цыганская привычка – цап что-нибудь, потом убей, не сознается. Но кольцо лежало на столе.

– Значит, так. – Клава отдышалась. – Слушай сюда, мое сокровище. Про Борьку весь город знает, не надо объяснять, вот и почтальонша у меня только что побывала. А ты, дура, у меня двести баксов просишь. Ну какая же дура!

Клава громко всхлипнула, проглотила слезы, шагнула к стоявшему в углу письменному столу с компьютером, покрытым кружевной салфеткой, вытащила из-за него черный бумажник. Не глядя, вытащила оттуда пачку долларов – все, что там было, и не стала передавать доллары Лене, опасаясь, что та откажется, а грубо заткнула их ей за лифчик, чуть не оборвав пуговку на блузе.

– Здесь тысячи две-три баксов, – сказала она. – Дома посчитаешь. Это аванс. Завтра мой свозит кольцо в Москву, к специалисту. Разницу заплатим тебе потом. Поняла?

– Клава, ну что... мне столько и не нужно.

– Уходи, Ленка, пока я тебя не придушила! – закричала Клава. – Видеть тебя не могу!

Она ее буквально вытолкала на улицу. И крикнула вслед:

– Лети самолетом. Или такси возьми! Не жалей денег, понимаешь? И своему Борьке ничего не оставляй. Я его покормлю, если надо. Главное, не жалей денег, это все дерьмо.

И Елена отнеслась к этому дару как к проявлению природных сил. И нельзя было бы сказать, что она глубоко растрогана поступком Клавы. Просто дождь перестал и выглянуло солнце – но оно же снова закатится. Сначала она зашла в магазин и купила продуктов – всяких диетических дорогих вещей, чтобы порадовать Борю. Затем с сумками она пришла к своей свекрови, которая сидела у приемника и слушала «Свободу». Это делало ее интеллигентнее.

– Вам придется переехать к нам, – сказала Лена. – На два-три дня.

– Ты с ума сошла! – возмутилась Евдокия Давидовна. – Еще этого не хватало.

– Борису надо давать только диетическую пищу. У него гепатит.

– Это же заразно! Почему он не в больнице?

– Потому что в больнице он умрет.

Евдокия Давидовна принялась отмахиваться от Лены толстыми белыми руками. Она всегда отмахивалась от нее.

– И не мечтай думать о загранпоездках! – кричала она.

– Что-то случилось с Колей, – сказала Лена. – Я скоро вернусь.

– Ничего с ним не случилось. Неужели ты думаешь, что мое материнское сердце не подсказало бы мне?

Ей не хотелось брать внука или тем более ехать к нему. Ей никогда этого не хотелось.

– Я тут принесла продукты, – сказала Лена. – И двести долларов. Это вам с Борисом на еду. Но Борис ни в коем случае не должен знать, что у вас есть эти деньги.

– Ну вот, теперь ты устраиваешь тайны! А откуда у тебя деньги?

Клюнула, поняла Лена. Теперь я тебя, голубушка, добью. У меня нет другого выхода.

– Борис принимает наркотики, – сказала Лена. – Он сейчас тяжело болен. И психически в том числе. Деньги для него – это доза.

– Безумная! – закричала ей вслед Евдокия. – Он же меня убьет.

– Это ваш единственный внук, – сказала Лена с порога. – А я еду к вашему единственному сыну. Вы можете меня ненавидеть, но вам никуда не деться.

В Москве Елена лишь приблизительно помнила, где находится институт. И названия его не знала. Вернее всего, что-нибудь связанное с ветеринарией. Метро «Тульская», а там красное пятиэтажное здание.

Нашла его она легко. Он назывался вызывающе: «НИИ генетической фармакологии».