– Я не хочу с вами разговаривать.
– Клянусь вам, что не имею никакого отношения к смерти вашего сына. Я делал все, чтобы его спасти.
– Мне все равно.
– Да вы не бойтесь. – Аскольд как-то ловко отстранил ее и проник внутрь квартиры. Он прошел на кухню, будто знал расположение комнат, бывал здесь раньше, и Лена подумала – он уже меня обыскивал.
Аскольд уселся за покрытый клеенкой стол, за которым уже никогда не будут сидеть ни Николай, ни Боря, и попросил чаю.
Лена даже не сделала никакого движения. Хозяйка всегда автоматически делает движение к плите.
– Не буду навязываться, – усмехнулся Аскольд.
Лена никогда не имела возможности рассмотреть своего главного врага на свету и сейчас удивилась тому, что он куда старше, чем ей казался: у него была кожа как скала на ветру – она осыпалась и вся была в трещинках.
– Как вы намереваетесь дальше жить? – спросил Аскольд. – Не может быть, чтобы вы не строили планов.
– Я уеду отсюда, – сказала Лена. – До каникул доработаю, а потом уеду.
– В Москву или к родственникам в Курскую область?
Аскольд показывал, что от него нигде не скроешься.
– В Москву, – сказала Лена.
– Но надеюсь, что никаких глупостей вы не придумали?
– Нет, не придумала.
Она даже не улыбнулась.
– Учтите, я держу вас под контролем.
– Вот спасибо!
– Не иронизируйте. Мне еще не хватало глупостей. Кстати, вы не нашли тогда никаких записей Николая?
– Вы же знаете, что я ничего не нашла. И даже не искала. Мне было не до этого.
– Стараюсь поверить. Но так трудно верить людям. Знаете, кто лучше всего лжет? Те, от кого этого не ждешь.
– Если вы все сказали, то уходите. Мне некогда.
– Сериал смотрите?
– Уходите.
– Только два последних вопроса. Первый – вы разрешите позвать вас в кино? Нет, не сегодня и не здесь. Мне хотелось бы... можно на концерт. Вы не спорьте. Вы мне очень нравитесь.
Лена отвернулась к окну и спросила:
– А второй вопрос?
– Куда вы вчера ездили?
– В Москву.
– Конкретнее.
– Не ваше собачье дело, – сказала Лена.
– Как грубо.
– И если вы сейчас не уйдете, я открою окно и буду кричать, звать на помощь. Вам это нужно?
Аскольд поднялся, посмотрел ей в глаза, поймал взгляд.
– Вы не шутите, – сказал он. – По крайней мере у вас есть характер.
– И какой! – проговорила Лена.
Этого не надо было говорить.
– Не удивляйте меня, красавица, – сказал Аскольд.
И он покорно ушел. Лена из окна смотрела, как он пересек двор, как остановился, обернулся и помахал рукой: был уверен, что она смотрит вслед.
Лена даже отпрянула от окна, и ей показалось, что она слышит его смех.
Через неделю она получила билеты – ей дал их в агентстве очень толстый предупредительный молодой человек по фамилии Домашник. Он рассказал ей об опасностях, которые поджидают в Бангкоке молодую привлекательную женщину. Он никак не мог взять в толк, какого черта Лена прется в Таиланд да еще по индивидуальной путевке, когда есть такие чудесные для отдыха места, как Анталия или Канарские острова. К тому же он уже знал, что Лена – учительница физкультуры из Веревкина Тульской области, следовательно, до каникул ей положено учить детей кульбитам и прыжкам. Странные времена, обрушившиеся на Россию, родили множество странных людей. Их плодили деньги, упадок порядка и анархистские устремления наших сограждан, которым даже во сне не положено было иметь таких устремлений. А так как Саша берег свое место и опасался крашеной наглой бывшей профсоюзной деятельницы, командирши агентства Лили, то он и не задавал Лене лишних вопросов, чего она так боялась. Поняв, что вопросов не будет, Лена прониклась к Домашнику симпатией.
К билетам был приложен путеводитель по Бангкоку, небольшой и не очень полезный, если ты не намерена развлекаться и скупать разные вещи. Но Лена за последние два месяца достаточно вспомнила английский, чтобы разобрать книгу о Таиланде на английском языке, которую взяла в Библиотеке иностранной литературы, к тому же она купила и прочла несколько плохо изданных монографий, созданных сотрудниками Института востоковедения, – о студенческих движениях, о генералах, о королях и сельском хозяйстве той страны.
Как ни странно, она рассчитывала на помощь тайцев. Она смотрела по телевизору английский сериал «Бангкок-Хилтон», о том, как невинную девушку подставил коварный возлюбленный и ее арестовали, когда она вывозила из Таиланда наркотики. Она не поняла в сериале главного: за что девушку собираются казнить, если она ничего плохого в страну не ввезла, а только вывозила? Вроде бы это забота ее собственной страны. Но сериал убедил Лену, что тайские власти по одну с ней сторону баррикады.
Директор школы был расстроен.
– Ну подождала бы до января – съездила бы куда хочешь на каникулы.
– Ничего не могу сделать, – искренне ответила Лена. – Я хотела бы вам помочь, но не могу.
– Так почему же, несчастная душа?
Лена вспомнила старую книгу – «Тиль Уленшпигель», она плакала, когда читала ее в детстве.
– Пепел Клааса, – сказала она, – стучит в мое сердце.
– Ага, – согласился директор. Подчинился тону, а книжку вряд ли вспомнил.
Она нарочно сказала директору, что уезжает на два дня позже, чем собиралась в самом деле. Она понимала, что Аскольд и другие бандиты за ней следят. Чего-то боятся, тем более если это они убили Николая. А следствие по его делу не то чтобы закрыли, но фактически прекратили. Мало ли людей убивают в наши дни? А если он ученый, а не торгаш? У нас и ученые не застрахованы. Может, у него ценные металлы в лаборатории хранились?
Это сказал следователь Сергеев.
– Вы знаете, что их не было, вы наверняка проверили.
– Может, и проверил. Но допускаю, что он их изготавливал.
– С ума сойти! В биологической лаборатории!
– Вы, может, и не знаете, гражданка свидетельница, но ваш бывший муж занимался не больше и не меньше... – тут следователь вперил в нее взгляд незначительных глаз и понизил голос: – как наркотиками! Секретными делами. Значит, у него они хранились. А их нет.
– Почему вы думаете, что они хранились?
– По самой простой причине. Если у тебя научная тема по биологической борьбе с посевами наркотических растений, – тут следователь вообще перешел на трагический шепот, – то тебе нужны вещества, с которыми ты борешься. Я же не могу допрашивать свидетелей, если свидетелей не имеется, понимаете?
Он был неумен и потому всех вокруг считал дураками – так ему было легче жить.
