– Полюбишь и козла, – поправила Дедала Кора. Все засмеялись. И она сама засмеялась, поняв, что ее поправка была неуместной.

– Пасифая начала выходить в поле, – продолжал Хирон, – когда там пасся белый бык, и ласкала его, гладила, приносила ему всевозможные вкусные вещи и всеми знаками, принятыми у людей, показывала, что хотела бы добиться с ним близости. Бык был обыкновенным – бык как бык. Он не возражал против близости, но не с Пасифаей, так как у быков нет рук, чтобы прижимать крошек к груди.

Когда кентавры отсмеялись, заговорил Дедал:

– Давай я сам доскажу. Вызывает меня Пасифая, а я тогда только-только на Крите укоренился, мне нужны были покровители, да и сама женщина мне нравилась…

– Неужели и ты тоже воспользовался ее ласками? – спросил Фол.

– А чем я хуже белого быка? – удивился Дедал. – Я мужик хоть куда! Это входило в мой гонорар.

– Ты еще и деньги с нее взял?

– Изобретатель живет на свои гонорары. Я не беру подачек. Но если сдаю работу, то попрошу: деньги на стол!

– И что же вы придумали? – спросила Кора, чтобы возвратить Дедала на истинный путь рассказа.

– Я посмотрел на то, как мучается несчастная женщина на лугу, стараясь соответствовать белому быку, как она, бедная, подлезает под него, да и он страдает… Я понял, что должен был решить проблему ко всеобщему удовольствию. И вот что я сделал: я изготовил деревянную корову, крепкую, гладкую, изящную с точки зрения коровьей эстетики, затем я обшил ее коровьей шкурой… Вам понятно?

– Пока да.

– Внутри ее я сделал ложе, на которое могла устроиться царица Пасифая. Затем проделал в дереве дырку там, где у коровы соответствующее отверстие, и подогнал ложе Пасифаи таким образом, чтобы ее соответствующее отверстие совпало с соответствующим отверстием в деревянной корове.

– Ну хватит, все ясно, – сказал Хирон.

– Сейчас кончаю, немного осталось, – ответил изобретатель. – Я дал совет Пасифае: держитесь крепче и если что не так – терпите. Потом закрыл царицу в корове, отошел и позвал быка. Вскоре белый бык появился. Он увидел мою деревянную корову – должен вам сказать, шедевр коровьей красоты – и буквально кинулся к ней, раздеваясь на ходу.

– Быки ничего на себе не носят, – заметил Фол.

Дедал долго смотрел на него, склонив голову набок. Фол вопросительно обернулся к Хирону.

– Дедал пошутил, – пояснил Хирон.

– Да, я пошутил, – сказал Дедал. – И мне грустно сознавать, что с такими тупыми лошадками я дружу и даже позволяю им меня судить.

– Заканчивай свою историю, надоело, – буркнул Фол.

– А больше нечего рассказывать. Бык взгромоздился на деревянную корову, и изнутри вскоре донесся отчаянный женский вопль. Однако я был бессилен помочь несчастной, потому что бык вряд ли позволил бы мне вытащить ее из деревянной коровы. Когда бык утолил свою страсть и удалился пастись, я подошел к корове и, с некоторым ужасом, открыл окошко внутрь. Я боялся увидеть холодеющий труп Пасифаи, но вместо этого увидел разъяренную львицу, которая потребовала, чтобы я заставил быка возвратиться и продолжить любовное насилие!

Дедал расхохотался подобно маленькому мальчику. Он зашелся от смеха, и кентавру Хирону пришлось как следует шлепнуть его по спине.

– Меня чудом не поймали за этим занятием, – закончил Дедал, – потому что Пасифая заставила меня еще раз десять устраивать ей свидания в деревянной корове, а вы попробуйте спрятать корову, когда любовное свидание закончилось.

– Результатом этих мерзких действий Дедала… – начал Хирон.

– Не надо! Не надо навешивать ярлыки! – возмутился Дедал. – Если любовники счастливы, никогда не смей называть этот процесс «мерзкими действиями».

– Но ты же служил ее мужу!

– Ее мужу я тоже служил. Должен тебе сказать, что для него я делал не меньшие мерзости, чем для жены. Пойми, в конце концов, вечная задача наша, изобретателей, поэтов, ученых, писателей – угождать самым низменным прихотям правителей и владык. Если эти прихоти совпадают с общественным мнением и к тому же ты славно услужил начальству, то останешься в истории, как Гомер. Еще вопросы есть?

– Есть, – сказал Хирон. – Ты построил Лабиринт для Минотавра?

– Да, милая женщина. – Дедал вновь обратился к Коре, полагая, что ей неизвестно продолжение этой истории. – От любви к белому быку Пасифая забеременела. И как следовало ожидать, родилось чудовище. Здоровенный младенец – все в нем как у людей, а голова бычья! Фу, какая гадость! И как только природа терпит этих гибридов!

– Поосторожнее, Дедал, – заметил кентавр Фол. – Нас она пока терпит.

– Недолго это будет продолжаться, – сказал Дедал. – Вы же с Хироном – исключение, а как правило, кентавры – грубые скоты, мечтающие лишь о том, как кого-нибудь изнасиловать, а потом напиться допьяна.

Фол и Хирон не стали спорить. Помолчали. Видно, в словах Дедала заключалась неприятная правда.

– До последнего момента Пасифая надеялась, что все обойдется и у нее родится человеческий младенец. Но боги у нас любят пошутить, – продолжал Дедал. – Когда Минос пришел в ужас, она поклялась ему, что белый бык напал на нее в поле и надругался над ней. Но она испугалась сразу признаться мужу,