Он помахал на прощание оставшемуся возле машины механику.

Кора спросила:

– Я не вижу колес. Или колеса сзади? Зачем вам тогда паровая машина?

– Мой друг Архимед, не знаю, слышала ли ты о таком, богиня, ты ведь чаще встречаешься с воинами, чем с мыслителями, придумал приспособление, которое именуется винт. Пар вертит этот винт, помещенный под водой сзади моего корабля, и толкает корабль вперед. Понятны ли тебе мои слова?

– Спасибо, Дедал, – сказала Кора.

Никакой официальной встречи не предусматривалось. Царь Эгей не желал в глазах своего народа показывать свою зависимость от ненавистного критского царя. Но когда Дедал с Корой и кентаврами поднимались от причала, подошел глашатай и сказал, что царь Эгей примет посланца царя Миноса по интересующему их обоих вопросу сегодня же в два часа пополудни в храме Аполлона в присутствии знатных граждан города.

– Скажите царю, что я буду, – ответил Дедал и быстро пошел вперед, откинув назад лысое яичко головы и резко ударяя по плитам высокими каблуками своих башмаков.

Кентавр Фол жил неподалеку от порта в большом доме, устроенном удобно для коней, а не для людей, как у Хирона. Да и понятно, если Хирон обожал свою Харикло и дочкой его была красивейшая девушка земли, то у Фола все было проще, и сам он был кентавром, и жена его была кентавриссой, и его дети были маленькими кентаврами.

День разошелся, небо было синим, стало даже жарко, все расположились в уютном крытом дворе фоловского дома, и хозяин угощал как мог каждого из гостей. Когда гости немного насытились, кентавр Фол сказал:

– Мы здесь старые приятели, мы знакомы много лет, и потому между нами не должно быть секретов.

При этом он поклонился в сторону Коры, как бы прося у нее прощения за то, что она не относится к числу его старых приятелей. Но его бестактность тут же исправил Хирон.

– Ты не прав, мой друг, – произнес он. – Кора умна, образованна, разумна и вполне достойна того, чтобы принадлежать к компании интеллигентных людей.

– Говорите, – призвал их Дедал, который понимал, что разговор пойдет о нем.

– Я слышал, что погиб молодой Талос, – сказал Хирон.

– Ты прав, – сухо ответил Дедал, глядя в кубок с вином.

– Мне говорили, что это не было случайностью…

– Нет, это была случайность, – возразил Дедал, голова его так склонилась над кубком, что казалась большим страусиным яйцом.

– Это тот юный Талос, – произнес Фол, – который изобрел пилу?

– Каждый дурак мог изобрести пилу, – ответил Дедал. – Если бы мне на глаза попалась рыбья челюсть, я бы тоже догадался, по какому принципу должна работать пила.

– Ты не догадался, – заметил Хирон.

Дедал наконец отпил из кубка. Но не глядел на окружающих.

– А я слышал, что он изобрел гончарный круг, – сказал Хирон.

– Его много раз изобретали, – отмахнулся Дедал. – И в Лидии, и на Крите, и в Египте, эта идея витала в воздухе.

– Конечно, витала, – согласился Фол. – Так же, как идея циркуля.

– Между прочим! – Дедал неожиданно вскочил с места и зашагал по комнате. – Между прочим, у меня в заметках есть чертеж циркуля. Я не мог только подобрать хорошего дерева для его ножек.

– Ну и расскажи нам, – сказал Хирон, – как погиб несчастный Талос?

– Мы с ним стояли на крыше храма, – медленно произнес Дедал, словно вспоминая, как было дело, – он сделал шаг вперед… я сказал ему: «Остановись, Талос, это опасно!» Но он не услышал меня, сделал еще шаг… и упал!

– Ты больше ничего не хочешь нам сказать, Дедал? – спросил Фол.

– Хочу! – вдруг взорвался маленький изобретатель. – Да, хочу! Я хочу заявить всему миру, что Талос был грязной тварью, что он вступил в преступную связь со своей матерью Поликастой – с моей родной сестрой! Честь семьи была под угрозой! И он должен был умереть!

– О грехе Талоса было известно давно, – тихо произнес Хирон. – Да, они были любовниками… и это очень прискорбно. Но за это карают боги, а не Дедал.

– Он не думал о морали, – поддержал Хирона Фол. – До тех пор, пока люди вокруг не стали говорить, что Талос талантливее Дедала, что Дедал уже на закате, а Талос – это завтрашний день науки!

– Никто, кроме идиотов, так не говорил!

– В Элладе нашлось немало таких идиотов, – заметил Хирон.

– Даже до наших лошадиных ушей докатились эти сплетни, – сказал Фол.

Почему он терпит? – удивилась Кора. Почему великий изобретатель и могущественный, судя по всему, человек так покорно слушает обвинения двух полуконей, словно мальчик, вызванный на порку взрослыми дядями?

– На главное ваше обвинение, – сказал Дедал, остановившись посреди комнаты, – я отвечу решительно