очевидцев сложилось впечатление, что он «управляет колесницей». В конечном итоге колесница вместе с гробом сваливается на Крымском мосту в Москву-реку, но Иванушка чудом остаётся жив, упав до этого с козёл. В мозгу у Ивана смешивается реальная действительность с рассказанными Воландом событиями, из его уст то и дело выскакивают мудрёные словечки: «Понтийский Пилат», «синедрион»… Как выяснится в других главах, Иванушку вновь водворяют в лечебницу.

Главы седьмая-десятая соответствуют будущим главам «Волшебные деньги», «Стёпа Лиходеев», «В кабинете Римского» и «Белая магия и её разоблачение». Правда, от потусторонней силы по-прежнему выступает один Воланд, а действующие герои имеют иные имена. Так, председателем жилищного товарищества является Никодим Гаврилыч Поротый, Варьете возглавляет Гарася Педулаев, его помощниками выступают Цупилиоти и Нютон, а Воланд отрывает голову Осипу Григорьевичу Благовесту. Весьма примечательны и некоторые читаемые фразы. Так, Воланд именует Гарасю Педулаева «алмазнейшим», а когда тот, вытаращив глаза, не может сообразить, кто же всё-таки перед ним, заявляет: «Я – Воланд!.. Воланд я!..» Но неискушённый в литературе и мистике Гарася так и не может распознать своего собеседника. Кое-что он, видимо, начал соображать, когда вдруг оказался над крышей своего дома, а через мгновение очутился во Владикавказе.

Весьма важное значение имеет глава одиннадцатая, которая, к сожалению, плохо прочитывается, поскольку многие листы в ней обрезаны под корешок. Видимо, всё же это было сделано не автором, а в значительно более позднее время. Главный герой этой главы некий специалист по демонологии Феся, плохо говоривший по-русски, но владевший имением в Подмосковье. После революции этот специалист многие годы читал лекции в Художественных мастерских до того момента, пока в одной из газетных статей не появилось сообщение о том, что Феся в бытность свою помещиком измывался над мужиками в имении. Феся опроверг это сообщение довольно убедительно, заявив, что русского мужика он ни разу не видел в глаза. Сохранился полностью кусочек конца главы. Приводим его ниже:

«…в Охотных рядах покупал капусты. В треухе. Но он не произвёл на меня впечатления зверя.

Через некоторое время Феся развернул иллюстрированный журнал и увидел своего знакомого мужика, правда, без треуха. Подпись под стариком была такая: «Граф Лев Николаевич Толстой».

Феся был потрясён.

– Клянусь Мадонной, – заметил он, – Россия необыкновенная страна! Графы в ней – вылитые мужики!

Таким образом, Феся не солгал».

К сожалению, развития этот многообещающий образ в последующих редакциях не получил. Правда, большая часть второй редакции была уничтожена автором, и поэтому мы не можем сказать, включалась в неё эта глава или нет.

О следующих четырех заключительных главах редакции, почти полностью сохранившихся, можно лишь сказать, что они не являются центральными и, возможно, поэтому остались нетронутыми. Содержание их мы не передаём, поскольку они публикуются в данном издании. Отметим лишь одну важную деталь: в главе тринадцатой «Якобы деньги» в окружении Воланда появляются новые персонажи – рожа с вытекшим глазом и провалившимся носом, маленький человечишко в чёрном берете, рыжая голая девица, два кота… Намечалась их грандиозная деятельность в «красной столице».

…гражданин Поротый… – Он же Никанор Иванович Босой.

…на углу Триумфальной и Тверской… – Булгаков имеет в виду бывшую площадь Ст. Триумфальных Ворот, находившуюся на пересечении Тверской и Садовой-Триумфальной улиц. В 1920 году она была переименована в пл. Янышева, а в 1935 году получила имя Маяковского.

…троцкистских прокламаций самого омерзительного содержания. – Писатель иронизирует по поводу бушевавшей тогда «борьбы с троцкизмом», но заодно пользуется случаем ещё раз нелестно высказаться в адрес некогда грозного пролетарского вождя.

Второй кот оказался в странном месте… – Второй кот появляется и в следующей редакции романа. Видимо, писатель предполагал расширить свиту Воланда, включив в неё ещё одного кота, но впоследствии отказался от этого замысла.

…на коей были вышиты кресты, но только кверху ногами. – Перевёрнутый крест – кощунственное отношение к распятию – символизирует радость дьявола.

…и нос вынужден был заткнуть… – На этом слове текст обрывается. Следующий лист оборван наполовину. Из сохранившегося текста можно понять, что Воланд выразил своё неудовольствие по поводу несвежей осетрины. Буфетчика же волновало другое – фальшивые деньги, он пытался выразить свои претензии по этому поводу. В ответ послышался возглас Воланда: «Бегемот!» – и далее по тексту.

Тут Суковский и Нютон… – Суковский – он же Библейский, Робинский, Близнецов, Римский.

Нютон – он же Нутон, Благовест, Внучата, Варенуха.

…отравил жизнь Осипу Григорьевичу… – В последующих редакциях в этой роли выступал конферансье Мелунчи, он же – Чембукчи, Жорж Бенгальский.

…Аполлона Павловича выбросили… – В следующих редакциях – Аркадий Аполлонович Семплеяров.

…Педулаев… – В следующих редакциях – Стёпа Лиходеев.

Копыто инженера

«…чёрные скалы, вот мой покой…» – Близко к тексту романса Шуберта «Приют» на слова Рельштаба.

Черновики романа. Тетрадь 2. 1928-1929 гг. – Глава первая – «Пристают на Патриарш[их]», – к сожалению, не сохранила ни одного целого листа с текстом – все оборваны. Но из оставшихся обрывков видно, что это – расширенный вариант той же главы первой редакции, но без предисловия. Вновь повествование идёт от имени автора, пускающегося иногда в любопытнейшие

Вы читаете Великий канцлер
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату