все кончилось. И, пожалуй, к лучшему… Что вы намерены теперь делать? Вы же работаете и не можете оставаться здесь безвыходно. Я не имею привычки навязываться, но могу быть вам полезной. Уход за больными мне прекрасно известен и, если это необходимо, я снова буду рядом с Вероникой.

– Благодарю вас, – сказал Дюваль холодно. Может быть, когда-нибудь…, но не сейчас. Нельзя ее утомлять.

– Да, пожалуй, я ей напомню многое плохое из ее прошлого.

– Вот именно. Не хотите ли выпить чего-нибудь?

Она вынула из сумочки мужские часы и посмотрела на них.

– Нет, спасибо. Не проводите ли меня на вокзал? В Туре у меня пересадка на Бордо.

– Охотно.

Они поднялись. В вестибюле она остановилась и пальцем показала наверх.

– Она там?

–Да.

– Мне бы все же хотелось ее увидеть.

– Послушайте, – сказал Рауль, – когда все наладится, я вам сообщу, согласны?

. – Обритая голова…, кругом шрамы, – шептала задумчиво Тереза, – простите, я не расслышала.

– Я говорю, что сообщу вам, как только ей станет лучше.

– Да да. А если появится Фабиана, не впускайте ее. В вас чувствуется характер. Не бойтесь быть поэнергичнее с Вероникой. Ей необходима опора…

Рауль посадил ее в машину. Она в последний раз оглядела

– Он слишком велик для двоих, -сказала она.

– У вас есть багаж?

– Чемодан. Он в камере хранения.

Дюваль повернул ключ в калитке.

– Вы боитесь, что ее украдут? – спросила она. – Любопытно было с вами познакомиться, с человеком во вкусе Вероники.

– Вы удивляетесь, что мы поженились? Он не торопясь поехал к Майи.

– Да, немного, – сказала она, чуть помедлив. – Вы так отличаетесь от того, другого.

– От кого? От Чарли?

– Огромный, грузный, с кожей англичанина. Я видела его мельком и не была ему представлена.

– Думаю, что он платит большие алименты Веронике. Сказав это, Дюваль почувствовал болезненный укол. Еще забытая деталь: каким образом осуществлялось поступление этих денег.

– Он? Это удивительно. Я вижу, Вероника вам ничего не рассказывала о своем прошлом.

– Ничего.

– Ну и девка! Во всяком случае, сомневаюсь, чтобы ей что-то перепадало от него, поскольку у них не было детей. Более того, я думаю…

Она наклонилась, чтобы лучше рассмотреть панораму Луары и продолжила:

– Я полагаю, что вы хорошо зарабатываете на жизнь. Думаю, что такой поспешный брак после развода произошел из-за денег.

В голове Дюваля вспыхнуло: деньги! миллионы!

– Может, вам кажется, что у меня дурной язык, но вы мне симпатичны, и мне не хотелось бы так уж все вам рассказывать. Вероника всегда много тратила, и мне было неясно, откуда берутся эти средства. Наверное, она в больших долгах, иначе этого не объяснишь. Теперь мне понятно, почему мне не сказали о замужестве.

– Почему же?

– Не обижайтесь, но вы не такая завидная партия, как Чарли. Массажист после дворянина. Практично, но не звучит. В этом вся Вероника. Я вас огорчила.

Дюваль не ответил. Он смущенно чувствовал, что эта женщина, ядовитая как паучиха, где-то права, и она прикоснулась к чему-то гнусному и опасному. Он чуть не забыл, что Вероника мертва. Они доехали до вокзала.

– У вас растерянный вид, – оглядела его Тереза, разыскивая багажную квитанцию.

– Скорее любопытствующий, – поправил он. – Когда мы поженились, деньги были у Вероники, а не у меня.

Они постояли немного около ее чемодана, вопросительно глядя в глаза друг другу.

– Напомните мне ваш адрес, – наконец, сказал он.

– Дакс, ул. Генерала де Голля, 17. Напишите мне о ее здоровье и держите меня в курсе дел. У меня есть еще многое вам рассказать. Если понадобится помощь, не стесняйтесь.

Она протянула ему руку, и в этом жесте ощутилось немое лукавство.