Но все-таки театр занимал Мередит гораздо больше, чем исполнение собственной роли. Джессика также была поглощена просходящим на сцене, а вот ее супруг с любопытством оглядывался по сторонам в поисках знакомых, не упуская, впрочем, ни одного момента, где следовало посмеяться. Тетушка Кэролайн перешептывалась с Джереми, указывала ему то на одну, то на другую юную леди, полагая, что делает это незаметно. Мередит посочувствовала бедняге – Уэйнхилл, кажется, предпочитал досмотреть пьесу, нежели оказаться на ярмарке невест. «Как хорошо, что она не пытается пристроить меня, – подумалось Мередит. – Видно, даже ей это кажется безнадежным делом, неудивительно, что понадобилось несколько откровенных намеков, чтобы леди Сэйерс попалась в расставленные для нее сети. Интересно, как долго она станет наблюдать за противоестественным, с ее точки зрения, поведением виконта?»

Виконт Стенфорд не преувеличивал, когда говорил о том, что леди Сэйерс не представляет себе иного порядка вещей, как только призванного удовлетворять ее требования. Терпение никак нельзя было назвать добродетелью этой леди, и Мередит убедилась в этом уже на следующий день, на музыкальном вечере у леди Мюриэл.

Разумеется, виконт заручился приглашением для всех своих друзей, но на этот раз леди Сэйерс оказалась более стремительной или более удачливой в своих действиях и заняла место рядом со Стенфордом.

Мередит поглотила музыка, перед ее взором проносились образы, навеянные безупречным исполнением, и она не сразу заметила, что сидящий рядом с ней Уэйнхилл невидящим взглядом смотрит в направлении незавешенного французского окна. Вероятно, так же отрешенно выглядела в этот момент и сама Мередит, что подтвердил насмешливый взгляд тетушки Кэролайн, устроившейся на диване, подальше от рояля.

Сегодня утром Мередит и мистер Уэйнхилл пытались подобрать самую возвышенную и трагическую музыку для его любимых строк из фон Клейста, и за этим занятием даже не заметили, как закончился дождь, и можно было выходить на прогулку, не опасаясь намочить ноги и испачкать платье.

– Послушайте, мисс Бартон, разве это не достойно высшей похвалы? – восклицал мистер Уэйнхилл. —

И Мередит не могла не проникнуться убежденностью молодого джентльмена. Когда Уэйнхилл читал вслух своих любимых поэтов, он словно бы преображался, сквозь типичные черты полноватого сельского сквайра проступал лихорадочный румянец и мечущий молнии взгляд романтического героя прошлого столетия.

Девушка поняла, что чем дальше, тем более Джереми становится ей приятен. Пусть он и предан своему увлечению в ущерб всяким другим занятиям, его нельзя назвать начисто лишенным здравомыслия. От отца Уэйнхилл унаследовал не слишком большое, но достаточное состояние в виде поместья, приносившего приличный доход. Все дела Джереми вел его кузен, судя по всему, человек разумный и старательный, отец троих дочерей, прилагающий все усилия, чтобы Уэйнхилл не пожалел о выборе управляющего.

Мередит не осмелилась спросить, почему Джереми, выбравший в качестве основного занятия изучение романтической поэзии, до сих пор не женат, не помолвлен и даже ни разу не издал печального вздоха, способного выдать тайную влюбленность. Вопрос мог бы показаться Джереми полным особого смысла, а Мередит вовсе не хотелось выглядеть в глазах неожиданно появившегося у нее родственника охотницей за мужем. Пример мисс Хаммонд, а теперь еще и леди Сэйерс, заставил ее быть еще более осторожной, чем всегда, в выборе фраз и не шутить слишком смело.

Со своей стороны Уэйнхилл готов был разглядеть в мисс Бартон родственную душу, если бы только в ней обнаружилось чуть больше склонности к меланхолии и чуть меньше насмешливой рассудительности. Мередит старалась слушать джентльмена серьезно, в их доме хватало бесцеремонных замечаний миссис Спрингвуд, но это не всегда ей удавалось. К счастью, в мистере Уэйнхилле было так много добродушия, что он умел не замечать язвительных выпадов, тем более что перед ним всегда были примеры его обожаемых кумиров, претерпевших немало гонений и насмешек от общества и, что гораздо печальнее, от предметов своей пылкой страсти. Хотя бы от последней напасти мистер Уэйнхилл был пока избавлен.

Мередит улыбнулась, наблюдая, с каким жаром Джереми аплодирует приглашенной исполнительнице, на этот раз она вполне разделяла его восторг. «Если бы я могла так играть… – подумала она. – Мне не хватает пылкости, хотя, пожалуй, здесь, в Бате, я чувствую в себе какое-то неясное волнение. Моя жизнь так переменилась… Надо попробовать достать ноты Шопена. Его недавняя смерть, наверное, потрясла мисс Толбреннер, я заметила на ее глазах слезы, когда она заканчивала концерт. Не подойти ли познакомиться с ней?»

Но поговорить с пианисткой Мередит не удалось, вокруг мисс Толбреннер тотчас собралась толпа гостей, стремившихся выразить ей свое восхищение, и Мередит решила обождать. Скоро леди Мюриэл позовет всех к столу, и в зале станет свободнее.

Мередит заметила, что миссис Спрингвуд подозвала к себе Джереми и что-то говорит ему, многозначительно кивая в сторону совсем юной розовощекой девушки. «Не думаю, что эта мисс понравится нашему мистеру Уэйнхиллу, слишком уж в ней много жизни. Ему, наверное, придется по душе худая нервная особа с нездоровыми пятнами на щеках – признаками будущей чахотки», – Мередит едва не хихикнула и тут же укорила себя за эту не высказанную вслух насмешку. – Бедняга, после общения с моей тетушкой ему предстоит поездка к своей собственной, и там его наверняка также будут пытаться поскорее женить. Все тетушки по сути своей одинаковы!»

– Мисс… Бартон, вы не могли бы уделить мне несколько минут? – уже по этой паузе Мередит догадалась, кто стоит за ее спиной.

– Конечно, леди Сэйерс, я выслушаю все, что вам будет угодно мне сообщить, – Мередит обернулась с видом серьезным, но ничуть не напуганным.

Виконт Стенфорд о чем-то говорил с лордом Мюриэлом и, скорее всего, не заметил, как леди Сэйерс пробралась к Мередит, ловко обогнув собравшихся возле рояля леди и джентльменов. Вдова отошла к камину, и Мередит пришлось пойти следом.

– Мне хотелось бы предостеречь вас, моя дорогая, – задушевным голосом начала леди Сэйерс.

– В самом деле? Мне грозит какая-то опасность? – невинный взгляд Мередит не произвел на ее собеседницу никакого впечатления.

– Вы совершаете ошибку, поддавшись своим заблуждениям, – тон леди Сэйерс чуть похолодел. – Я слышала о вашей помолвке с мистером Грэхемом, а также о причине, повлекшей за собой ее разрыв.

– Вот как? – только и ответила Мередит. Ну конечно, леди Сэйерс навела о ней справки, и мисс Грейвс или кто-то еще охотно просветил любознательную вдовушку.

– Ваша безрассудная надежда на особое отношение некоей персоны уже один раз принесла вам неприятности, не позволяйте же ей повредить вашей репутации здесь, в Бате!

– О какой персоне вы говорите, леди Сэйерс? – Мередит переняла у собеседницы ее ледяной тон.

– Не делайте вид, будто вы не понимаете меня! – нос леди Сэйерс сейчас как никогда напоминал грозный орлиный клюв, а ее глаза способны были прожечь соперницу насквозь. – Если бы вы были молоды, или хотя бы красивы, ваши притязания еще можно было бы объяснить. Но ни ваша внешность, ни какие- либо особые таланты не дают вам права претендовать на внимание столь замечательного человека…

– А кто дал вам право оскорблять меня, мадам? Разве что вы обручены с милордом Стенфордом, но даже и это не оправдывает вас…

Леди Сэйерс злобно сощурилась, она никак не ожидала, что мисс Бартон, которую она считала глупенькой выскочкой, не удастся легко запугать.

– Наша помолвка – дело решенное, и я хотела лишь помочь вам спасти остатки своей репутации, но, если вы предпочитаете выставлять себя на посмешище, пеняйте на себя!

– Что ж, вы старше и опытнее меня и, кажется, усмотрели в моем приезде угрозу для себя, иначе вы бы не стали беспокоиться, – Мередит точно так же сощурила глаза, только в ее взгляде скрывалось больше насмешки, чем гнева.

Намек на возраст лишил леди Сэйерс остатков светской сдержанности, и бог знает, к какому скандалу привели бы столь метко брошенные слова, если бы к дамам не присоединилась леди Мюриэл.