Дождь на закате начал лить,И ветер воющий взыграл,Он пруд старался разозлитьИ вязы долу преклонял,И я, в отчаяньи, внимал.Как вдруг Порфирия порогПереступила тихо мой.Став на колени, огонекЗажгла в печи моей пустойИ вызвала тепло и свойПлащ мокрый поспешила снять,Шарф, шляпу сбросила она,И влажных кос упала прядь,И, рядом сев со мной, меняОна окликнула, но яМолчал. Тогда она, обвивСвой нежный стан моей рукой,Плечо открыла и, склонивМеня на грудь к себе щекой,Все скрыла желтою косой,И мне шептала, что меняТак любит. Но любви своейНе вырвет, слабая, онаИз суеты мирских цепей,Чтоб безраздельно стать моей.Но пир веселый удержатьЕе не смог, – так дорог тот,Чья бледность скорбная – печатьЛюбви напрасной к ней, и вотВ дождь, в вихрь ко мне она идет.Забилось сердце у меня:Так наконец-то я узнал,Что любит пламенно она.Но сердца стук я удержалИ сам с собою рассуждал:Сейчас моя она, моя,Прекрасна в чистоте своей,И что мне делать – понял я, –Из желтых жгут скрутил кудрей,Обвил вкруг шеи трижды ей,И задушил. Я убежден,Что ей не больно было, нет.И нежно, как пчела бутон,Я веки ей раскрыл. В ответГлаз синих засмеялся свет.Ослабил косу я слегка, –Под поцелуем вновь зажгласьРумянцем нежная щека.Я посадил ее. СклонясьКо мне на грудь на этот раз,Головка нежная легла,Навек счастливая своейМечты свершением. УшлаОна от суетных цепей,И я, любовь ее, при ней.
