– Кто он был, этот Ральф? Что за человек? Был ли он богат? Чем занимался в жизни? Какое у него прошлое?

– Он был хороший парень. Из достойной семьи, прекрасно воспитан, правда, денег было не много, зато очень скромен и порядочен. Ральф служил исполнительным директором в одной из моих фирм и быстро продвигался вверх по служебной лестнице.

– И, разумеется, вы приветствовали его в качестве жениха своей дочери?

– Какое это теперь имеет значение? – нахмурился он.

– А Кевин?

– Похожая картина. Хорошая семья, не бедная, но и небогатая. Он собирался после свадьбы уйти из банка, где служил, и работать на меня.

– Счастье Марсии Буржесс, по-видимому, ничего не значит для папочки, который старается, чтобы общество забыло его скандальное прошлое, так? – Я засмеялся и сразу пожалел, потому что это отозвалось сильной болью в солнечном сплетении.

– Чарли наверху, – сказал он угрожающе, – но ведь я и сам могу сделать за него работу, Бойд.

– Кевин почему-то выпал с балкона после пьяной вечеринки в пентхаусе, – продолжал я. – Может быть, нечаянно свалился, может быть, сам выпрыгнул, а может, его столкнули?

– Это был несчастный случай. Следствие и медицинское заключение подтвердили факт.

– Твоя дочь была с ним в это время, – напомнил я, – если это был просто несчастный случай, почему она проходила потом длительное лечение у психотерапевта – доктора Лэйтона?

– Не возьму в толк, какого дьявола? Куда ты клонишь, Бойд?

– Если бы твоя дочь вдруг вышла за Джонни Фэйерхэма, как бы ты отнесся к такому повороту событий, Майк?

Он медленно пожал массивными плечами:

– Я бы не возражал. Джонни – прекрасный парень.

– И тоже работает на тебя. Не здесь ли спрятан основной секрет успеха в соискании руки Марсии Буржесс? Во всяком случае, стопроцентной гарантии скорой смерти?

– Ты серьезно считаешь, что кто-то убивает женихов, чтобы предотвратить ее брак любой ценой?

– А что, разве до сих пор было не так? Есть какие-то сомнения?

– Но чтобы пойти на убийство, надо иметь вескую причину. Должен быть мотив.

– Время работает на этого человека. До двадцатипятилетия Марсии осталось несколько месяцев, если она не успеет выйти замуж, то потеряет наследство.

– Но кто это может быть?

– Какой-нибудь «старый преданный друг». Мне о таком рассказывала Марсия. Парень, который все время рядом, который любит ее и будет любить всегда, что бы ни случилось. Девушка смеется над беднягой и говорит, что никогда за него не выйдет, вообще она его как бы не замечает. Но в глубине души, сама, может быть, того не сознавая, она польщена такой безответной любовью и очень расстроится, если в один прекрасный день он вдруг исчезнет. Не говоря уже о том, что будет просто вне себя от ярости, если бедняга вдруг возьмет и женится на другой. А «старый преданный друг» потихоньку устраняет своих конкурентов и ждет своего часа, пока у Марсии не останется больше времени искать следующего жениха. И если ей ужасно захочется получить наследство, то в самый последний момент она предпочтет брак «со старым преданным другом». Ведь это лучше, чем безвозвратно потерять огромное состояние навсегда. По крайней мере, примерно так мыслит сам претендент.

– «Старый преданный»… – прошептал Буржесс. – У него есть имя?

– Разумеется. Ты мог бы и сам сообразить.

Секунд пять он размышлял:

– Джонни Фэйерхэм? – Голос был полон сомнения. – Ерунда, я не верю в это.

– Есть единственный способ проверить. Ты объявишь, что свадьба твоей дочери с Дэниелем Бойдом, эсквайром, назначается через месяц. Если я останусь еще жив утром, накануне решающего события, значит, я был не прав в отношении Джонни Фэйерхэма.

– Ты женишься на Марсии только через мой труп, Бойд!

– Я знавал одного типа, который был похитрее тебя раза в три, Майк, – сказал я устало. – Так он имел привычку стоять на открытом месте во время грозы, потому что никак не мог до конца поверить, что именно дождь делает его мокрым! Так вот, я тебе помогу – брак может быть отменен в последний момент. Марсия возьмет и передумает у самого алтаря.

– То есть все будет только для вида? – оживился он. – Но все остальные, включая Джонни, будут думать, что вы женитесь?

– Наконец-то! Может быть, теперь ты развяжешь проклятые веревки?

– Подожди-ка минутку! – Глазки блеснули подозрительностью. – А тебе какая от всего этого выгода, Бойд?

– Деньги. Когда все будет кончено, ты хорошо мне заплатишь за работу.

Грифельные глазки подобрели, я попал в точку – это как раз была логика в его духе. У него заняло в три раза больше времени развязать веревки, чем у Чарли завязать, но я решил, что надо потерпеть и не показывать нетерпения. Наконец я растер запястья, восстанавливая кровообращение, и медленно, с трудом, поднялся на ноги. Боль во всем теле оставалась, но пик ее прошел. Буржесс протянул мне стакан и бутылку виски.

– Уверен, ты должен хорошенько принять, Дэнни. Потом я тебя отвезу обратно в Дарлинг-Пойнт.

– Отлично.

Второй стакан прошел ничуть не хуже первого, и я выпил его медленно, смакуя удовольствие.

– Джонни Фэйерхэм… – бормотал Буржесс, удивленно качая головой, – чем больше я думаю о нем как об убийце, тем безумнее кажется эта идея. Просто бредом сумасшедшего. Впрочем, ты прав, Дэнни, – спохватился он, – я не должен рисковать, когда речь заходит о будущем Марсии.

– Кстати, твой клуб со стриптизом, Майк. Ничего хуже в жизни не видел. Если остальные девицы похожи на первую, то нормальный человек заплатил бы деньги, чтобы они немедленно все оделись.

– Это зрелище для деревенских и людей с окраин. Они наслышаны о Кинг-Кроссе как о самом злачном месте в Сиднее. Никто из них в жизни не видел настоящего стриптиза, и, если им показать настоящий класс и шик, они просто не поймут. Им вполне достаточно, когда перед их глазами девица снимает бебехи на публике!

– Клуб принадлежит тебе, Майк?

– У Джада десять процентов, он управляет клубом. Вполне подходящий человек для такого места. Любого посетителя, если тот вздумает там взбрыкнуть, можно усмирить одним видом Джада. Один взгляд – и клиент становится тише воды и старается незаметно исчезнуть.

– Охотно верю. – Я помассировал ноющую шею. – Где мы сейчас находимся?

Он метнул подозрительный взгляд:

– У меня в доме.

– Это я уже знаю. Где этот дом находится?

– Ну, в Мосмене, северная сторона гавани. Стоит на вершине утеса, вид отсюда на одну из бухт потрясающий.

– Ты живешь здесь один, Майк?

– Чарли присматривает за домом и более-менее за мной.

Я неторопливо огляделся. Подвал, как и все подвалы, был набит всяким хламом. Деревянная лестница вела наверх, ступени шли по диагонали дальней стены. Под лестницей я заметил целый набор слесарного инструмента, развешанного аккуратно на стене.

– Ты занимаешься резьбой по дереву, Майк? Это твое хобби?

Грифельные глазки впервые за все время подобрели.

– Мне нравится делать вещи своими руками, – сказал он с воодушевлением. – Конечно, я не мастер, – он густо кашлянул, – но вот стул садовый, на котором ты сидел, – мое произведение. Впрочем, главное удовольствие – в творческом процессе, разумеется.

– Охотно верю. – Я осушил стакан.

– Еще виски?