Но формула эта казалась поэту недостойной его, какъ челов?ка и поэта, и в?нецъ д?ятельности своей онъ нашелъ въ томъ, что не замкнулся въ одиночеств?.

И такъ должно быть! Истинно свободный, посл?довательно, до конца идущій челов?къ не можетъ отказаться отъ челов?ка. Ч?мъ выше призваніе его, т?мъ мен?е можетъ оно заключать презр?нія къ челов?ку и его ц?лямъ. Презр?ть ихъ — значило бы презр?ть самую челов?ческую природу, значило бы впасть въ самый тяжкій челов?ческій гр?хъ.«Міръ и мы одно — поучаетъ мудрый Тагоръ. — Выявляя себя, мы служимъ міру, спасаемъ міръ, спасаемъ другіе «я».»

Н?тъ формулы бол?е скомпрометированной, бол?е фальшивой, ч?мъ формула — «общее благо». Но для вождя она должна звучать иначе. Его свобода и радость — въ свобод? и радости другихъ. Упраздненіе рабовъ — и обезпеченіе «общаго блага» — такая же необходимая предпосылка подлиннаго индивидуалистическаго міросозерцанія, какъ совершенный индивидуализмъ есть условіе свободной общественности.

Подведемъ итоги.

Взв?сивъ доводы — за и противъ общественности, мы полагаемъ, что анархистское міровоззр?ніе, если оно желаетъ быть живой, реальной силой, а не отвлеченнымъ умствованіемъ аморфнаго индивидуализма — должно оправдать общественность.

Въ ней мы родимся, изъ нея черпаемъ питательные соки, ее же обращаемъ въ орудіе нашего освобожденія. И сама общественность, помимо нашей воли, вн? нашего сознанія врывается въ нашъ личный жизненный потокъ. Это — неотразимый фактъ, и было бы недостойной анархиста трусостью — забыться въ пустомъ, но самодовольномъ отрицаніи. Было бы напраснымъ отрицать живущее во вс?хъ насъ «чувство общественности». Чаадаевъ былъ правъ, восклицая въ «Философическихъ письмахъ»: «Наряду съ чувствомъ нашей личной индивидуальности мы носимъ въ сердц? своемъ ощущеніе нашей связи съ отечествомъ, семьей и идейной средой, членами которыхъ мы являемся; часто даже это посл?днее чувство жив?е перваго».

Это — справедливо. Чувство общественности — намъ имманентно. Оно родится и растетъ съ нами.

Но общественность есть лишь связность подлинныхъ реальностей — своеобразныхъ и неповторимыхъ. Поэтому общественность не можетъ быть абсолютной ц?лью личности. Она не можетъ быть безусловнымъ критеріемъ его поступковъ. Она — есть средство въ осуществленіи личностью ея творческихъ ц?лей.

Быть-можетъ, еще большія опасности, ч?мъ крайности абсолютнаго индивидуализма, для анархистской мысли представляетъ тотъ раціоналистическій пл?нъ, въ которомъ она находится досел?.

Что такое раціонализмъ?

Культъ отвлеченнаго разума, в?ра въ его верховное значеніе въ р?шеніи вс?хъ — равно теоретическихъ и практическихъ задачъ.

Раціонализмъ — міровоззр?ніе, которое въ единомъ мір? опыта устанавливаетъ и противополагаетъ два самостоятельныхъ и несоизм?римыхъ міра — міръ матеріальный, вещный и міръ мысли, духовный. Только посл?дній міръ намъ данъ непосредственно, второй — міръ явленiй (феноменализмъ), міровой механизмъ познается разумомъ и въ его д?ятельности получаетъ объясненіе, раціональное обоснованіе.

Однако, посягательства разума идутъ еще дал?е.

«Основнымъ принципомъ всякаго раціонализма — пишетъ проф. Лопатинъ, — является утвержденіе полнаго соотв?тствія между бытіемъ и мышленіемъ, ихъ внутренняго тождества; иначе никакъ нельзя было- бы оправдать притязанiй нашего разума познать истину вещей путемъ чисто умозрительнымъ, отвлекаясь отъ всякой данной д?йствительности; а въ этихъ притязаніяхъ самая сущность раціонализма. Но такое предположеніе всец?лаго соотв?тствія бытія и мысли въ своемъ посл?довательномъ развитіи неизб?жно приводитъ къ признанію логическаго понятія о вещахъ за всю ихъ сущность и за единственную основу всей ихъ д?йствительности. Черезъ это рацiонализмъ переходитъ въ «панлогизмъ» — ученіе о такомъ абсолютномъ понятіи, «въ которомъ никто и ни о чемъ не мыслитъ», и которое «предшествуетъ и всему познающему и всему познаваемому».

Это — раціонализмъ въ его крайнемъ философскомъ выраженіи.

Между т?мъ, раціонализмъ есть многообразное явленіе, проникающее вс? сферы челов?ческаго творчества. И потому онъ можетъ быть изсл?дуемъ въ различныхъ планахъ: какъ міросозерцаніе, какъ культурно-историческое явленіе, какъ политическая система.

Въ дальн?йшемъ изложеніи мы будемъ им?ть д?ло съ раціонализмомъ въ смысл? міросозерцанія, въ смысл? сл?пой энтузіастической в?ры въ конечное, всепоб?ждающее, творческое значеніе разума.

Раціонализмъ характеризуется прежде всего безусловнымъ отрицаніемъ опыта, традицій, историческихъ указаній. Онъ — глубокій скептикъ. Въ его глазахъ религіозныя системы, мифы, разнообразныя формы коллективнаго, народнаго творчества не им?ютъ никакой ц?ны. Все это — варварскій хламъ, рабскій страхъ или разгулъ инстинктовъ, существующій лишь до т?хъ поръ, пока къ нимъ не подошелъ съ формальной логикой раціоналистическій мудрецъ.

Но этотъ безпред?льный скептицизмъ, это безпощадное отрицаніе всего порожденнаго жизнью и опытомъ живетъ въ раціонализм? рядомъ съ страстной в?рой въ разумъ, способный собственными силами все разрушить и все построить.

Скептическій, разсудочный, анти-историческій раціонализмъ «искусственному» противопоставляетъ — «в?чное», «естественное», согласное съ «законами природы», открываемое и построяемое челов?ческимъ разумомъ. Онъ говоритъ объ естественной религіи, естественномъ прав?, естественной экономик?. Онъ создаетъ, наконецъ, «естественнаго» челов?ка — челов?ка-фикцію, безъ плоти и крови, средняго абстрактнаго челов?ка, лишеннаго какихъ бы то ни было историческихъ или національныхъ покрововъ.

Въ этомъ своеобразномъ индивидуализм?, усвоенномъ вс?ми раціоналистическими системами, не остается м?ста для живой, конкретной, оригинальной личности.