Падре Адриан был дружен с семьей Сальватьерра очень давно, знал Луиса Альберто с пеленок, мальчик рос у него на глазах, и поэтому он считал себя вправе всегда говорить ему только правду, как бы горька она ни была. Луис Альберто не всегда спокойно воспринимал советы священника, хотя в душе понимал, что это делается из добрых побуждений, из желания помочь ему. В одну из таких бесед падре даже признался, что прежде чем посвятить себя церкви, он в молодости прожигал жизнь ничуть не менее легкомысленно, чем это делал теперь Луис Альберто. Конечно, прийти к богу было совсем непросто, это досталось ему ценой страданий и искупления грехов. Этот путь, понимал падре, не годился для молодого сеньора Сальватьерра. И сколько он ни говорил сегодня о серьезном отношении к своим близким, жене, матери, будущему ребенку, Луис Альберто оставался безучастным, дерзил, говорил, что ему все безразлично… Да, недавно, признался он, в нем проснулось острое желание начать новую жизнь, – появился стимул. Но судьба обошлась с ним сурово и пропало жгучее желание что-либо менять. Что это был за стимул, Луис Альберто так и не сказал падре. И тем не менее священник видел, что в доме многое изменилось к лучшему, и это радовало его.

Он уже собрался уходить, когда вернулась из офиса Марианна. Девушка, он видел, менялась на глазах. За какие-то несколько месяцев без следа исчезли угловатость, вульгарные манеры… И падре не преминул ей сказать о том, как она похорошела, как изменилась в лучшую сторону.

– О, это все благодаря сеньорам! – счастливо засмеялась Марианна. – Спасибо, падре! Сеньоры решили одеть меня, как королеву, – вот и изменилась.

Она проводила падре до калитки сада, закрыла за ним дверь и тотчас увидела рядом Луиса Алъберто. Обязательно надо поговорить с ним, тотчас решила Марианна: ведь донья Елена надеется на нее, говорит, что только она может уговорить обоих мужчин.

– Знаешь, – начала Марианна, когда они вошли в библиотеку и прикрыли за собой дверь, – твой отец начинает строительство нового объекта? Вчера он сказал, что ему нужен надежный человек. Вот мы и подумали с доньей Еленой – этим человеком вполне мог бы быть ты.

– Марианна, – Луис Альберто был изумлен, – неужели ты думаешь, что мой отец согласится? У него ведь могут из-за меня испортиться отношения с кем-нибудь из компаньонов. Но я уже и так счастлив, потому что ты поверила мне. Но мой отец будет против…

– Ну вот и нет! – тряхнула головой Марианна. – Ты абсолютно неправ! Дон Альберто считает, что ты не согласишься. Попроси его об этом сам, он будет просто счастлив. Попроси как следует!

– А ты тоже этого хочешь? – с надеждой поднял он глаза на Марианну.

– Конечно!

– Почему? Ответь мне! Почему?

– Ой, да потому, чтобы все поняли наконец Луис Альберто, какой ты способный человек. Просто талантливый! И в будущем, я уверена, можешь стать прекрасным специалистом. Просто до сих пор ты никому еще не доказал этого.

– Я попробую, Марианна. Ради тебя! – Он молча смотрел на девушку, потом вдруг неожиданно обнял.

– О, Луис Альберто! Оставь меня. Ради бога! Больше не делай этого никогда! Мы же договорились быть друзьями…

Предчувствия не обманули Марианну – нет, нельзя ей уединяться с Луисом Альберто даже для коротких серьезных разговоров, как сегодня. Нужно было разговаривать в холле, куда постоянно кто-то приходил, уходил, где все время то Мария, то Пачита, то Максимо… Что теперь получилось? Луис Альберто неожиданно заключил ее в объятья, она вырвалась и, тут же выбежав раскрасневшаяся из библиотеки, столкнулась нос с носом с Пачитой. Та с явным любопытством оглядела смущенную сеньориту, а когда следом вышел Луис Альберто со словами: «Марианна, прошу тебя!..» – тут же юркнула в кухню. Теперь начнется, подумала девушка, но это ей впредь наука!.. И какая!..

Не прошло и часа, как у нее в комнате и в самом деле появилась Мария и рассказала, что в доме все вверх дном: Пачита только что рассказала о виденном Марии, это случайно услышала Рамона и передала Эстер. Жена Луиса Альберто с возмущением кинулась к донье Елене и потребовала призвать мужа к порядку – ведь тетка готова оправдать любой поступок своего сыночка, даже самый неприличный…

– Тебя, Марианна, в самом деле поцеловал молодой сеньор? – в ужасе спросила Мария. – Ой, разве так можно?

Видя, что Марианна, не отвечая ей, озабоченно что-то ищет среди своих вещей, выдвигает ящики шкафа с одеждой, Мария решила переключить разговор на другое, видя бесполезность попыток в чем-то урезонить девушку: она надеялась, что сегодняшний случай как-то образумит ее, заставит быть осторожней. Оказалось, что Марианна ищет одну из любимых своих блузок, подаренную в самом начале ее пребывания в доме сеньора Альберто. «Нет, как сквозь землю провалилась!» – констатировала Марианна. – Просто наваждение какое-то!

Это и в самом деле было похоже на наваждение. Полчаса спустя, когда девушка зашла на кухню к Марии, вдруг ей стало плохо: закружилась голова, сильно заболела шея – так, что она и повернуть ее была не в силах, побледнела – это сразу заметила Мария. В голове почему-то мелькнуло абсурдное предположение – пропажа блузки, обморок?.. Но когда она вышла на звонок открыть дверь, то чувствовала себя уже лучше. О, опять Диего, как ни просила она его появляться реже в этом доме. Почти теми же словами, что недавно Луис Альберто, он с порога стал уверять ее, что молодой Сальватьерра – подонок, негодяй и соблазнитель, что, пройдя огонь и воды, он готов на все, лишь бы добиться от Марианны желаемого… А он, Диего, повидал не мало в своей жизни, его предложение Марианне объясняется желанием вырвать ее из этого ада… В который раз девушка резко оборвала его, сказав, что не любит и что ему не на что надеяться.

Расстроенный Диего пошел через сад к выходу, и тут его тихо окликнула Эстер, сказав, что давно поджидает.

Доктор найден, без энтузиазма сообщил Диего. Вот его телефон: она должна позвонить и договориться. Диего слегка замялся. Правда, одно время этот Гомес за то, что преступил закон, был лишен профессиональной практики… Но это не беда, это ее не смущает, разуверила его Эстер, это как раз то, что ей нужно. А в отношении Марианны – о, пусть он будет уверен – она продолжает делать все, чтобы ее пребывание в доме стало совсем невыносимым!

Хотя Эстер не делилась со своей кормилицей планами, как она предполагает этого добиться, Рамона, преданная своей капризной взбалмошной хозяйке, желала всеми силами души приблизить день, когда соперница Эстер, – а она считала Марианну именно соперницей, – навсегда покинет этот дом. Тогда, может быть, наладится жизнь молодой пары. Рамона все еще надеялась и делала все возможное для этого. И даже невозможное… Вспомнив уроки матери, она даже прибегла к колдовству. У них в селении, где Рамона прожила до своего совершеннолетия, колдовали на все случаи жизни. Вот и она, тайно похитив любимую блузку соперницы Эстер, оставшись одна в своей крохотной комнатушке, отведенной ей, взывала при свечах ко всем злым и добрым духам, требовала справедливого возмездия. Она призывала на голову Марианны все недуги, о которых только знала… Но Рамона была женщиной умной, и в душе совсем не одобряла действий Эстер, не раз предупреждая ее, что еще никогда обманным путем нельзя было добиться счастья на земле. Слова ее были впустую, она это с горечью осознавала: уж, если ее девочка закусила удила, то пойдет ва- банк до конца, пока не достигнет цели. Вот и старалась, добрая только в отношении к своей Эстер, Рамона помогать ей, часто, вопреки собственному желанию и совести, потворствовать лжи и обману. А как она перепугала кухарку Пачиту, пригвоздив ее взглядом своих черных пронзительных глаз к стене, и та в испуге поклялась сообщать все, что узнает о Марианне. И тут Рамона шла против своей совести: она видела, как Пачита – в шоке – согласилась на это предложение-ультиматум… Но что ни сделаешь ради любимого ребенка?! Она пригрозила Марианне, понимая, что в доме многое стало зависеть последнее время от нее, пригрозила, сказав, что употребит все свои силы, чтобы помешать Марианне во всем.

Неприятный осадок остался в душе девушки после этого предостережения. Что-то в облике Рамоны и в самом деле было зловещее, потому что в течение следующего дня перед нею не раз возникали ненавидящие глаза кормилицы Эстер, обращенные на нее. Даже радостные перемены в отношениях с доньей Еленой не изгладили из памяти Марианны грозных предостережений. Но радости все равно было больше, и она затмила на какое-то время разговор с Рамоной.

За утренним завтраком дон Альберто снова посетовал на отсутствие помощника в строительстве