— Не может ничего решить самостоятельно.
— До сих пор не повзрослела и не поняла, что нужно жить своим умом.
— Наверное, так и останется ребенком до конца своих дней.
— Что-что?! — вмешалась Фиона.
Грания и Бриджит немного стушевались, сообразив, что, похоже, хватили через край.
— Просто ты слишком деликатна с людьми, и никто не знает, что ты думаешь на самом деле, — сказала Грания.
— Если ты вообще думаешь, — мрачно добавила Бриджит.
— Нет, повторите, что вы там сказали про ребенка, — настаивала Фиона.
— Ну, я имела в виду, что мы обязаны принимать решения, ведь так? В противном случае решать за нас будут другие, а это все равно что оставаться ребенком. Вот и все, — заключила Грания, боясь, что ее слова обидели маленькую забавную Фиону.
— Поразительно, но ты — второй человек, который говорит мне эти самые слова! То же самое сказала мне Сьюзи, когда я спросила ее, не стоит ли мне обрезать волосы. Чудеса, да и только!
— И что же, ты так и сделаешь? — спросила Бриджит.
— Как?
— Будешь жить своим умом, спать с парнями, пострижешься…
— А ты прекратишь ныть по поводу лишних калорий? — не осталась в долгу Фиона.
— Если это действительно занудство, то прекращу.
— Ну, вот и ладно, — подвела итог Фиона.
Грания сказала, что она готова сходить в китайский ресторан и принести чего-нибудь поесть, но лишь при соблюдении двух условий: Фиона самостоятельно решит, что именно она хочет, а Бриджит согласится есть жареное. В ответ девушки заявили, что если Грания пообещает на следующий же день навестить отца, они принимают ее условия.
Была открыта еще одна бутылка вина. Затем они болтали и смеялись до тех пор, пока не вернулся Тони и не заявил, что в его возрасте нужно рано ложиться спать, поэтому не пора ли им отправляться восвояси. Однако по тому, какие взгляды он бросал на Гранию, все поняли, что этот дед и не думает рано ложиться спать.
— Да, это и впрямь была блестящая идея — завалиться к ним в гости! — заявила Бриджит, когда они ехали обратно на автобусе. К этому времени она уже убедила себя в том, что идея с самого начала принадлежала именно ей.
— Грания выглядит очень счастливой, — поделилась своими наблюдениями Фиона.
— Но он все-таки очень старый, верно?
— Ну и что, зато он — тот, кто ей нужен, — твердо сказала Фиона.
К ее удивлению, Бриджит охотно с ней согласилась.
— В том-то вся и штука. Если он ей нужен, так пусть будет хоть марсианином с острыми волосатыми ушами. Если бы у каждого хватало духа добиваться своего, мир был бы гораздо лучше.
Возможно, из-за выпитого вина Бриджит говорила очень громко. Пассажиры в автобусе слушали ее и смеялись, а кто-то даже захлопал в ладоши. Бриджит смерила их гневным взглядом.
— Эй, красотка, улыбнись нам! — крикнул ей какой-то парень.
— Он назвал меня красоткой! — восторженно прошептала Бриджит Фионе.
— А что мы тебе говорили! — отозвалась та.
Для себя Фиона решила, что, если Барри снова пригласит ее на свидание, она будет с ним другим человеком. А он непременно ее пригласит!
Барри появился через неделю, которая показалась ей столетием.
— Как дела дома? — спросила Фиона.
— Не очень хорошо. Мать потеряла интерес ко всему на свете. Даже готовить не хочет. А ведь в прежние времена была помешана на стряпне: и жарила, и парила, и кормила всех чуть ли не насильно. Теперь же мне приходится покупать для нее в универсаме быстрорастворимые каши, иначе она вообще не будет есть.
Фиона искренне ему сочувствовала.
— И что же ты намерен теперь делать? — спросила она.
— Не знаю. Откровенно говоря, я и сам, кажется, схожу с ума. Послушай, ну так как, ты решила, чем мы займемся при следующем свидании?
И неожиданно здесь же, в тот же момент, Фиона приняла решение.
— Я хотела бы прийти к тебе в гости и попить чаю у вас в доме, — заявила она.
Барри посмотрел на нее ошеломленным взглядом.
— Нет, — помотал он головой. — Негодящаяся идея.
— Ты же спросил, чего я хочу, вот я тебе и сказала. Если ты сообщишь, что к вам на ужин придет девушка, твоей маме волей-неволей придется что-нибудь приготовить, а я постараюсь быть милой, общительной и обаятельной.
— Нет, Фиона, нет, не сейчас.
— Но неужели ты не понимаешь, что это может пойти ей на пользу! Как ей привыкнуть к нормальной жизни, если ты прячешь ее от людей?
— Ну, не знаю, может, ты и права. — Барри уже начал сдаваться.
— Так когда же? — не отступала Фиона. Все еще колеблясь, Барри назначил дату.
Затем они обсудили меню. Барри полагал, что Фиона, как всегда, станет мяться, а затем скажет, что ей все равно и вообще это не имеет значения. Однако, к его удивлению, она решительно сообщила, что, поскольку придет к ним после работы и будет очень уставшей, на ужин ей захочется чего-нибудь вкусного и основательного, например, спагетти или мясного пирога. Барри был поражен, однако передал ее пожелания матери.
— Я не смогу приготовить ничего такого, — ответила мать.
— Сможешь, мама, обязательно сможешь! Ты же у нас лучший в мире кулинар!
— Твой отец так не думает, — сказала мать, и сердце у Барри вновь упало. Для того чтобы вывести ее из этого состояния, понадобится гораздо больше, нежели появление Фионы за ужином. Барри пожалел, что является единственным ребенком в семье, что у него нет шестерых братьев и сестер, с которыми он мог бы разделить эту неимоверную тяжесть. Ну почему отец не может сказать ей те чертовы слова, которые она так мечтает от него услышать: вроде того, что он ее любит, что его сердце было разбито, когда она пыталась покончить с собой… И пусть бы поклялся, что никогда и ни на кого ее не променяет. Господи, да и куда ему кого-то на кого-то менять! Он же такой старый — почти пятьдесят! Кому он нужен! И почему он вбил себе в голову, что, пытаясь покончить с собой, мама шантажировала его? У него ведь никогда и ни по одному вопросу не бывало собственного мнения! Во время выборов или проведения какого-нибудь референдума отец только вздыхал и утыкался в свою любимую вечернюю газету. Почему же теперь он так уперся? Неужели трудно произнести несколько приятных для матери слов?
Хитроумный план Фионы вряд ли сработает, это очевидно.
— Ну, хорошо, мама, коли так, я сам попробую что-нибудь приготовить. Я, правда, не Бог весть какой повар, но все же постараюсь. И скажу, что это приготовила ты. Мне не хочется, чтобы моя девушка сочла тебя негостеприимной хозяйкой.
— Нет уж, я сама все приготовлю, — внезапно сказала мать. — Ты не способен накормить даже Каскарино.
Она имела в виду их большого одноглазого кота, названного в честь Тони Каскарино, игравшего в футбол за сборную Ирландии. Правда, кот, в отличие от своего знаменитого тезки, был толст и ленив.
Фиона принесла в подарок мисс Хили коробочку шоколадных конфет.
— О, напрасно вы это! — замахала руками женщина. — Я от них стану еще толще.
Она была бледная, с усталым взглядом и безжизненными волосами, в невзрачном коричневом платье. И все же Фиона смотрела на нее с восхищением.
— Что вы, миссис Хили, вы вовсе не толстая. У вас — ярко выраженные скулы, а именно по ним
