команду.

Луиджи не скрывал своего удовольствия от встречи с Барри.

— Да что ты, Бартоломео, я же старый фанат и болею за этих ребят испокон века!

Затем они перешли на итальянский и буквально в унисон произнесли фразу: «Mi piace giocare a calcio», — а потом долго смеялись, и Фиона смеялась вместе с ними.

— Это означает: «мне нравится играть в футбол», — пояснил ей Луиджи. Фиона интуитивно поняла смысл этой фразы, но, чтобы не показаться невежливой, изобразила удивление.

— Вы, я гляжу, на этих курсах уже настоящими итальянцами сделались, — сказала она.

— О, извиняюсь! — спохватился Барри. — Луиджи, познакомься, это моя подруга, ее зовут Фиона.

— Какой ты счастливчик, что твоя подружка ходит с тобой на футбольные матчи! А вот Сьюзи ненавидит футбол. Она говорит, что скорее будет стоять перед свежевыкрашенной стенкой и наблюдать, как сохнет краска.

Фиона размышляла, стоит ли объяснять этому странному мужчине с дублинским акцентом и итальянским именем, что она на самом деле не является подружкой Барри, но затем решила, что не стоит. И почему он называет Барри таким необычным именем?

— Если вы со Сьюзи намерены встретиться после матча, мы все четверо могли бы где-нибудь посидеть и пропустить по стаканчику, — предложил Барри. Луиджи сказал, что это лучшая идея, какую ему когда-либо приходилось слышать, и они договорились, в каком пабе встретятся.

В течение всего матча Фиона изо всех сил пыталась разобраться в том, что происходит на поле, чтобы вопить и размахивать руками в нужные моменты. Ее сердце пело. Она думала, как же это здорово — все то, что составляет жизнь других девушек: ходить на матчи со своими парнями, а потом встречаться с их друзьями и подружками их друзей.

Она была на седьмом небе от счастья.

Сейчас ей надо кое-что запоминать: в каких случаях назначается угловой удар, в каких — штрафной, а когда — вбрасывание. И она не должна забывать еще об одном — самом важном: ни в коем случае не заводить с Барри разговоров о его матери, отце и о таинственном букетике фрезий.

Сьюзи оказалась настоящей красавицей с копной густых темно-рыжих волос. Она работала официанткой в кафе «Храм», расположенном в одном из престижных районов Дублина. Фиона сообщила ей, что обслуживает пациентов в кафетерии при больнице, и извиняющимся тоном добавила:

— Так что мы с вами, как видите, в разных весовых категориях.

— Нет, — твердо произнесла Сьюзи, — ваша работа гораздо важнее. Вы обслуживаете людей, которые по-настоящему нуждаются в этом, а я — тех, которые выходят в свет, просто чтобы покрасоваться.

Мужчины были рады тому, что девушки так быстро нашли общий язык, и они сосредоточились на обсуждении только что закончившегося матча, разбирая его буквально по косточкам. Потом они заговорили о том, как здорово будет поехать в Италию.

— Твой Бартоломео тоже с утра до вечера говорит об этом их viaggio? [74] — поинтересовалась Сьюзи.

— Почему вы его так называете? — в свою очередь спросила Фиона.

— А разве его зовут не так? — искренне удивилась Сьюзи.

— Да нет, на самом деле он — Барри.

— О Господи, значит это все проделки Синьоры! — рассмеялась Сьюзи. — Она и впрямь неподражаема! Синьора снимает комнату в доме моих родителей, преподает на вечерних курсах итальянского языка и называет Лу Луиджи. Я настолько привыкла к этому, что теперь и сама его часто так называю. А ты тоже поедешь?

— Куда?

— В Р-р-им, куда же еще! — пояснила Сьюзи, мечтательно закатив глаза и перекатывая на губах букву «р».

— Вряд ли. Честно говоря, я еще не очень хорошо знаю Барри. Но если между нами все будет складываться так, как мне бы хотелось, то, может, и поеду. Чем черт не шутит!

— Тогда начинай копить деньги прямо сейчас. Поездка обещает быть потрясающей. Лу хочет, чтобы мы поженились в Италии, или хотя бы чтобы это путешествие стало для нас свадебным.

Сьюзи подняла руку, на которой красовалось кольцо с большим сверкающим камнем.

— Какое чудо! — задохнулась от восхищения Фиона.

— Камень, правда, не настоящий, но для меня это не главное.

— Подумать только, медовый месяц в Риме! — с завистью в голосе проговорила Фиона.

— Плохо только, что во время этого медового месяца мне придется делить мужа с еще несколькими десятками людей, — заметила Сьюзи.

— Это еще проще: значит, тебе придется развлекать его не круглые сутки, а только ночью, — сказала Фиона.

— Развлекать его? А как насчет того, чтобы он развлекал меня? Я, честно говоря, рассчитываю именно на это!

Фиона, как с ней часто бывало, прикусила язык. Конечно, такая девушка, как Сьюзи, не может рассуждать иначе. Она ожидает, что этот Луиджи будет плясать вокруг нее. Сьюзи в отличие от Фионы не будет пытаться угодить ему, не станет мучиться, боясь, что раздражает и утомляет своего парня. Как, наверное, здорово обладать подобной уверенностью в себе! А с другой стороны, для этого нужно быть такой же красавицей, как Сьюзи, — с гривой рыжих волос, с богатым любовным опытом, и уметь соблазнять молодых людей вроде Луиджи, которые дарят своим девушкам кольца с огромными самоцветами… Фиона печально вздохнула.

Сьюзи смотрела на нее с симпатией.

— Ну что, очень скучала на матче? — спросила она.

— Да нет, не очень. Я ведь раньше никогда не была на футболе. И даже сейчас не совсем поняла, что же такое офсайд. А ты?

— О Господи, да нет, конечно! Я и не пыталась понять. Стоит только разобраться в этих подробностях, почувствовать к ним вкус, как ты сразу же окажешься на промерзших трибунах среди тысяч сумасшедших людей, от крика которых лопаются барабанные перепонки, а потом еще будешь встречаться с ними и часами обсуждать всякие пенальти и эти… как их… офсайды. Нет, такое не по мне.

Сьюзи, похоже, знает все на свете. Фиона смотрела на нее с нескрываемым восхищением и завистью.

— Как у тебя получается быть такой… ну, уверенной, что ли? Это потому, что ты такая красивая?

Сьюзи с подозрением покосилась на Фиону. Нет, судя по всему, эта девочка с жадным взглядом большущих глаз за толстыми стеклами очков вовсе не потешается над ней и спрашивает совершенно искренне.

— Я никогда не задумывалась о том, как выгляжу со стороны, — столь же искренне ответила она. — Мой отец постоянно твердил, что у меня вид хабалки и шлюхи, мать говорила, что я слишком легкомысленна, в тех местах, куда я пыталась устроиться на работу, заявляли, что я злоупотребляю косметикой, а парни, которые хотели затащить меня в постель, уверяли, что я красавица.

— Да, мне это знакомо, — кивнула Фиона. Мать ей говорила, что она выглядит глупо в своих майках с днями недели, а людям в больнице они нравились. Некоторые утверждали, что очки ей очень идут, поскольку делают ее глаза еще больше, а другие спрашивали, почему она не носит контактные линзы. Иногда она сама любовалась своими длинными волосами, а порой ей казалось, что с ними она похожа на школьницу-переростка.

— В общем, в один прекрасный день я поняла, что уже взрослая. Мне стало ясно, что никогда не смогу нравиться всем без исключения, — продолжала Сьюзи. — Тогда я решила, что главное — нравиться самой себе. У меня красивые ноги, поэтому я теперь ношу короткие, но стильные юбки, и стала использовать меньше косметики. И вот когда я перестала переживать из-за того, как на меня смотрят другие, на меня и впрямь стали оглядываться.

— Как ты считаешь, стоит мне сделать короткую стрижку? — доверительно спросила Фиона.