подняться.
– Как вы себя чувствуете? – нагнувшись к ней, спросила итальянка. – Вы сможете идти, подняться на три этажа? Мы все поможем вам.
Молодая женщина ответила ей улыбкой.
– Должно получиться. Правда, я чувствую слабость, но думаю, что дело пойдет. Я потеряла много крови?
– О, совсем немного. Видно, у вас крепкое здоровье, кровотечение быстро остановилось. Идем, я буду вас поддерживать.
Пропустив одну руку под здоровое плечо Марианны, она обняла ее за талию и помогла встать. В первый момент у раненой появилось ощущение, что стены вращаются вокруг нее, а остатки крови ушли в ноги.
– Выпейте еще немного коньяка! – предложила мадам Бюрсэ, которая с беспокойством следила, как бледнеют ее щеки.
– Но я опьянею...
– Велика важность! Поднимемся наверх, вам постелют, и будете спокойно спать! Главное – это добраться туда.
Марианна послушно выпила ароматный напиток. Краска немного вернулась на ее щеки, но признательная улыбка адресовалась Ванине.
– Идем туда! – только и сказала она.
Пока мадам Бюрсэ занималась провизией и подушками, Марианна и Ванина осторожными маленькими шагами направились к двери. Рука флорентийской певицы была уверенной и крепкой, и поддерживаемая ею Марианна шла с большей легкостью, чем они предполагали. Кроме того, она испытывала к своей новой подруге инстинктивное доверие в сочетании с ощущением, что она давно ее знает. Это было, возможно, связано с запахом розы, пропитавшим ее пеплум и напомнившим ей Фортюнэ...
Во дворе встретили Лекена. С помощью двух молодых женщин, одна из которых была одета субреткой из комедии, а другая носила костюм пажа, он старался сдвинуть с места тяжелый железный ригель, запиравший дворец на ночь. Когда с ним было покончено, они, красные и запыхавшиеся, принялись за массивную дубовую дверь. С помощью инструментов из привратницкой Лекену удалось без особого труда одолеть замок, и, оставив на потом этикет представления гостей, маленький отряд беженцев проник в громадный роскошный вестибюль дворца. Голоса в нем раздавались, как в соборе.
Невольно взволнованная величественностью помещения, мадам Бюрсэ робко засмеялась и прошептала:
– Мы представляем собой довольно жалкую картину с нашей мишурой среди этого мрамора и золота...
– Что за глупость! – восстала Ванина. – Что касается меня, то я чувствую себя здесь вполне на своем месте. Достаточно принимать вещи такими, какие они есть.
И, чтобы еще лучше показать свое пренебрежение к окружившей их роскоши, она начала в полный голос арию дона Альфонса из «Страделлы», не оставляя ради этого Марианну, которой стала помогать подниматься по монументальной лестнице. Луиза Фюзиль, та, которая была одета в костюм пажа и которую ее товарищи называли Соловушкой, в шутку присоединила свой свежий голос к голосу итальянки, тогда как остальные, внезапно охваченные той необходимостью разрядки, иногда возникающей у артистов в самые драматические моменты, стали аккомпанировать им, имитируя инструменты оркестра. Марианна попробовала поддержать их, но ее поврежденное плечо откликнулось адской болью, и она предпочла замолчать.
Наверх поднялись почти в радостном настроении и разошлись по комнатам прислуги, где обстановка, конечно, не шла ни в какое сравнение с нижними этажами: деревянная грубая мебель, соломенные тюфяки, кое-какая домашняя утварь. Но Марианна получила от этого не меньшее удовлетворение, растянувшись на постели, избавленной от простыни, но имевшей преимущество быть чистой.
Ванина устроилась вместе с нею, а остальные расположились в соседних комнатах, тогда как Лекен отправился вниз проинспектировать подвалы дворца, что было невозможно при консьерже, который сам снабжал невольных гостей продуктами.
Вернулся он, нагруженный, как разносчик, сгибаясь под тяжестью двух громадных корзин, в одной из которых виднелись кухонные принадлежности, а в другой – продукты и запыленные горлышки запечатанных сургучом почтенных бутылок.
– Я нашел подлинное чудо! – торжествующе закричал он. – Гляньте-ка сюда! Шампанское, икра, вяленая рыба, сахар и... кофе!
Последнее слово, вернее, то, что оно обозначало, пробудило Марианну, которая, побежденная усталостью и мучениями, начала засыпать.
– Кофе? – воскликнула она, приподнимаясь на локте. – Это правда?
– Правда ли это? А вы слышите этот приятный запах, милая дама? – сказал Лекен, открывая перед нею небольшой мешочек. – И я принес все, что надо, чтобы поджарить его, смолоть и приготовить на всех. Не успеете вы оглянуться, как получите добрую чашку. Доверьтесь мне, и вы увидите, что я гений кофе.
Она признательно улыбнулась ему.
– Вы замечательный человек. Не знаю, будет ли эта ночь последней для меня, но, по крайней мере, я буду обязана вам, что начну ее с чашкой кофе в руке. Нет ничего, что я любила бы больше.
Она с наслаждением, ибо Лекен не преувеличил свои таланты, выпила две и даже третью чашку, несмотря на предупреждение Ванины, которая не без оснований опасалась, что после этого она не сможет сомкнуть глаз. Но поскольку Марианна провела уже бессонную ночь в трактире Ивана Борисовича, она сразу же заснула, едва опорожнила последнюю чашку.
Продолжительный шум и предчувствие опасности разбудили ее среди ночи с ощущением страха, как это бывает, когда открываешь глаза в незнакомом месте. Она не сразу сообразила, где находится... Но на более светлом прямоугольнике окна она различила силуэт Ванины ди Лоренцо, вырезавшийся с ее диадемой и перьями.
– Что-нибудь происходит? – спросила Марианна, инстинктивно приглушая голос.
– К нам пожаловали гости! Впрочем... этого следовало ожидать, ведь наш дворец один из самых красивых и богатых в городе.
– А какой может быть час?
– Около двух. Или чуть позже...
С меньшим трудом, чем она предполагала, Марианна спустилась с кровати и подошла к певице, но не увидела ничего, кроме пляшущих на деревьях отблесков света. Зато шум нарастал с минуты на минуту: пьяные песни, крики, смех, звон разбитого стекла и глухой треск падающей мебели.
– Откуда они вошли? – спросила Марианна, так ничего и не увидев, потому что их окно выходило в сад и двор из него не просматривался.
– Они влезли через крышу конюшни, – раздался позади них встревоженный голос Лекена. – Я видел, как они это делали: с помощью веревок и крючьев. А попав внутрь, они открыли засов...
– А что будем делать мы? – прошептала Луиза Фюзиль, появившаяся за своим товарищем. – Есть ли смысл оставаться здесь? Кто может дать гарантию, что они не поднимутся сюда, когда разграбят все внизу? Может, лучше попробовать спрятаться в парке?..
– В парке? Смотрите...
Действительно, новая банда появилась на английских лужайках, тянувшихся у подножия террасы, на которую выходили салоны. С факелами в руках, бородатые, с вызывающими дрожь мрачными физиономиями, они молча шли, вооруженные вилами, ружьями и ножами, к ожидавшему своей участи дворцу, настороженно оглядываясь, словно дикие звери...
– Эти должны были перелезть через решетку или стену, – вздохнул Лекен. – Теперь наш путь к отступлению отрезан.
– Не обязательно, – вступила Ванина. – Есть еще два черных хода с обоих концов этого коридора. Пусть Лекен пойдет к одному, а я – к другому, и если один из нас услышит, что по лестнице поднимаются, мы сможем попытаться убежать по другой и через парк.
– Решено! Только будем надеяться, что если они вздумают идти сюда, то не по обеим лестницам сразу.
