отдохнуть.

– Благодарю вас, ваше сиятельство, но город я знаю плоховато, объяснить как следует не смогу, поэтому полагаюсь больше на свои ноги, они-то уж запомнили дорогу. Да тут идти недалеко. И напиток ваш меня подкрепил.

– Ну раз так, тогда пошли!

Выйти из гостиницы, никого не потревожив, им не составило труда: портье спал как убитый. Теобальд был прав, особняк находился всего в двух шагах от их гостиницы. Они быстро оказались на бульваре, не зря названном Парадным: здесь действительно выстроился целый ряд великолепных зданий викторианской эпохи. Но сразу становилось очевидно, что этот удивительный город был задуман не столько для прославления великой монархии, сколько как дань истинно английскому высокомерию: даже летом здесь царил торжественный покой, плод деятельности людей, убежденных, что только море может состязаться с ними в величии. Придворный изящный Брайтон был совсем иным – блистательным, оживленным...

В этот поздний час улица, казалось, застыла в своей гордой неподвижности. Только глухой гул прибоя, мягко звучавший в холодном влажном воздухе, нарушал чинную тишину.

Особняк, перед которым они остановились, ничем не выделялся среди других, однако на итальянца он произвел неприятное впечатление. Альдо, чей вкус воспитывался на безукоризненной красоте Венеции, не могло понравиться дикое нагромождение башенок, куполов, арок, пилястров, террас и колонн.

– Не дом, а свадебный пирог какой-то! – проворчал он. – Так мы пришли?

– Вроде бы пришли. Тут на углу, похоже, нет других особняков.

– Никак не свыкнусь с английским стилем! Где тут вход?

– Если вы собираетесь позвонить, то вот. – Теобальд указал на высокую дверь в тени арки. От нее между четырьмя огромными круглыми окнами спускалась вниз к самой набережной широкая лестница. – Черный ход с другой стороны.

Морозини молча прикинул в уме расстояние, отделявшее его от готического балкона на втором этаже: на балкон выходило две двери, из-под одной сочился слабый свет. В конце концов, викторианский стиль имеет свои преимущества: тому, кто решит взобраться по такой стене, есть по крайней мере за что уцепиться. Эта возможность все сильнее и сильнее прельщала Альдо.

Быстро оглядевшись по сторонам, он убедился в выполнимости своего плана: вокруг ни души! Темно, хоть глаз выколи, и лишь кое-где тускло светятся газовые рожки. Как славно, что теперь не лето, иначе все дома были бы ярко освещены! Мгновенно скинув мешавший движениям плащ, Морозини бросил его Теобальду.

– Подожди меня здесь! Постарайся только, чтобы тебя не обнаружила полиция. Спрячься где-нибудь. Правда, если через час я не вернусь, тебе все-таки придется прибегнуть к ее помощи.

Теобальд выслушал приказание без тени удивления. Он настолько привык к странностям своего хозяина, что никакой поступок его друзей уже не мог бы привести верного слугу в замешательство. К тому же, во всем походя на своего брата Ромуальда, он любил опасности и приключения.

– Могу ли я последовать за вашим сиятельством? – тихо спросил он.

– Нет, благодарю. В таких делах нужно, чтоб кто-то оставался караулить. Лучше пожелай мне удачи.

– Удача, без сомнения, всегда сопутствует вашему сиятельству!

Альдо взобрался на высокий выступ каменного фундамента, надеясь дотянуться до карниза, ухватившись за который, можно было бы проникнуть в полуоткрытую балконную дверь. Все это он проделал без особого труда, благодаря природной силе и неустанным тренировкам. В первый раз в жизни приходилось входить в чужой дом через окно, но это его ничуть не смущало. Скорее он ощутил радостную приподнятость и вспомнил об Адальбере, теперь уже вполне понимая, какое ни с чем не сравнимое удовольствие должны были ему доставлять те минуты, когда он вдруг бросал археологию и пускался в очередную авантюру, не совсем законную, зато имеющую целью служить на благо Франции. Сам Морозини старался сейчас на благо любимой женщины, что почти одно и то же...

Бесшумно отворив дверь, он осторожно выпутался из складок шелковистой шторы, поспешно расправил их и очутился в кромешной тьме. На секунду включил карманный фонарик и огляделся. В комнате, тесно заставленной мебелью, никого не было. Изобилующий безделушками дамский туалетный столик и груды наваленной повсюду одежды указывали на то, что это спальня; смешанный запах духов и дорогих сигар давал понять, что пользуются ею здесь двое. Если они еще не ложились в столь поздний час, значит, беседуют где-то поблизости. Тем более что соседнее окно освещено.

Непрошеный гость подкрался к двери, из-за которой слышались голоса, крепко взялся за ручку и потихоньку повернул ее. В образовавшуюся щель он разглядел мужские ноги, покойно лежавшие на бархатном коричневом пуфе. Морозини собрался было приоткрыть дверь пошире, но остановился, услышав стук другой, свободно отворяемой двери.

– Вы так и просидите всю ночь? – спросил мужской голос. – Завтра вы все равно не уедете: сейчас отлив...

– Уж не знаю, уеду ли я хоть когда-нибудь, – отозвался другой мужчина, говоривший со среднеевропейским акцентом. – А следовало бы поторопиться, сегодняшнее предупреждение не очень-то обнадеживает...

– Вполне с вами согласен. Завтра я съезжу в Лондон, разузнаю, как там и что... Вообще-то не везет нам последнее время: сначала убийство ювелира, которым так заинтересовались в Букингемском дворце, теперь эта чертова история с передачей опиума... Всполошилась вся полиция, так что не время сниматься с места...

– Вполне возможно. Только я не намерен больше торчать здесь. Раз какой-то итальянец сумел разыскать Дабровского, почему бы ему не добраться и до меня?

– На Дабровского можно положиться. Он убежден, что «хвоста» за ним не было.

Стоящий за дверью Альдо при этих словах мысленно поздравил Теобальда с отличной работой. На него тоже можно было положиться...

– Тем не менее, – продолжал англичанин, – необходима предельная осторожность. Я поговорю с мистером Симпсоном, и он найдет вам какое-нибудь другое пристанище, где вы сможете пробыть до своего отъезда. Нельзя поручиться, что оно будет столь же надежным, как это, но мы постараемся. А пока решайте сами, спать вам или бодрствовать, я же отправляюсь на боковую.

Он вышел. Его полулежавший собеседник – теперь Альдо почти не сомневался, что это Ладислав – поднялся и с тяжким вздохом направился к двери, за которой прятался антиквар. Морозини поспешно отошел к балкону, но укрыться за шторами не успел – яркий свет внезапно озарил комнату. Тогда, не медля ни секунды, князь выхватил браунинг и направил его на входящего.

– Добрый вечер, – приветствовал он противника с такой невозмутимостью, будто встретил его на улице во время прогулки.

Ладислав, а это был именно он, буквально подскочил от неожиданности и замер, с ужасом уставясь на высокого незнакомца, чьи прозрачные голубые глаза, казалось, пронизывали его насквозь.

– Кто вы такой?

– Да тот самый итальянец! Вы ведь только что говорили обо мне. Похоже, ваш друг, ризничий, не так уж легко уходит от преследователей...

Продолжая говорить, Альдо рассматривал студента: все так же черен, длинноволос и живописно неряшлив, теперь к тому же небрит и облачен в слишком просторный халат... Что в этом мальчишке- анархисте могло довести прелестнейшую из женщин чуть ли не до самоубийства?

– Что вам угодно? – проговорил Ладислав.

– Вам, должно быть, уже сказали. Я хочу, чтобы вы вытащили Анельку из той западни, куда она угодила по вашей милости. Ради этого я готов даже снабдить вас деньгами и помочь вернуться на родину.

– Выбраться отсюда – вот единственное мое желание! Но с чего вы взяли, будто я заманил ее в западню? Она там очутилась по собственному желанию.

– Вот как? В таком случае, что же вы делали в ее доме? Насколько мне известно, она не ездила за вами в Польшу.

– Нет, конечно. Я сам попросил ее об одной... одной услуге. Послушайте, вы не могли бы убрать эту штуку? Или вам поручено со мной расправиться?