— У меня дома милиция, — Абдулла злобно плюхнулся на стул. — Пришли за мной.

— Спокойствие, и только спокойствие, — Козлов взял трубку. — Сейчас разберемся.

— Алло, привет! — дружелюбно поздоровался полковник с неизвестным Абдулле собеседником. — Слушай, твои ребята у Мухина?.. Да, 'оборотень от шариата', он самый… Так убери их, пожалуйста… Что?!. Я потом все объясню… Ты ставишь под удар всю операцию… Я не могу сейчас сказать… Он не преступник… Да… Если хочешь его поймать, приезжай ко мне. Он сейчас у меня сидит, чай пьет… Сейчас же! Спасибо… С меня причитается… Да, кстати, ты не находил там никакой рукописи?… Или следов… Ну, ладно… Спасибо… Только не шумите… Жму руку.

— Все в порядке, — обратился Козлов к Абдулле. — Тебя уже брать собрались. Знают, что ты вооружен и очень опасен.

— Аллаху 'азым! — Абдулла в отчаянии опустил голову на руки. — Откуда такая чушь?

— Чушь, говоришь? Да тебя там целая рота дожидалась. Сильно ты их, видать, перепугал, — ехидно заметил Козлов. — Галкин сказал, что одновременно с милицией в поселке появились журналисты. Они и откопали свидетелей, которые видели, как ты со своим Саидом убивал Кузина.

Абдулла тяжело вздохнул, а про себя подумал: 'Слава Аллаху, хоть Баума не заметили'.

— Да не плачь ты! — добавил Козлов, с умилением рассматривая испуганного им Абдуллу. — Ты же их знаешь, этих журналюг, — они напридумывают всякого, а наши олухи у них на поводу идут. Откуда они только про эти преступления узнают? Иногда раньше милиции приезжают.

— А что с рукописью? — спросил Абдулла.

— Галкин говорит, что ничего не нашел, — бесстрастно сообщил Козлов. — А ты чего тут расселся? Беги — утешай своих красавиц…

Когда Абдулла буквально ворвался в свою квартиру, милиции уже не было. Кое-как успокоив свое перепуганное семейство, Абдулла заперся в ванной и просидел там почти пятьдесят минут без движения. В голову ему лезли всякие бестолковые мысли, которые ему удалось разогнать только интенсивной струей холодной воды.

Неужели, меньше, чем через три часа все наконец-то разрешится? Виновные будут наказаны, а рукопись… А рукопись… Абдулле вдруг стало по-настоящему страшно. Рукопись действительно должна была погибнуть, если не в машине, то на даче Кузина. Откуда она могла взяться у тех, с кем он разговаривал по телефону?.. Но зачем тогда ему назначили встречу?.. И пароль какой-то дурацкий. Что это? Розыгрыш?.. Непохоже. Такие люди шутить не любят…

Значит, если рукопись все-таки не погибла, ее рано или поздно найдут и о ней узнают десятки, сотни, тысячи людей. Кто-то захочет использовать ее в своих интересах. Вот она — обратная сторона истины, к постижению которой он так стремился. Зачем, зачем он проболтался Козлову?!.

Продолжая размышлять всю дорогу, Абдулла появился в сквере в положенное время в прескверном настроении. Погода стояла неплохая, но народу почему-то было не так много — человек двадцать пять максимум. Если учесть, что десять из них были СОБРовцы, можно считать, что ситуация практически под контролем.

Может быть, тот, с кем он встречается сегодня, уже здесь и тоже не один. Абдулла решил посмотреть на часы, но не успев взглянуть на циферблат, нервно одернул руку. Кошкин строго-настрого запретил ему смотреть на часы и вообще совершать какие-либо движения, привлекающие внимание. Абдулла не спеша прошелся мимо памятника. Пробегая взглядом по лицам находившихся в сквере людей, Абдулла искал того самого, что пришел за рукописью. Однако вскоре эта затея показалась ему неудачной. Все люди, на которых падал его взгляд, казались ему профессиональными террористами и шпионами, готовыми одним незаметным движением отправить его и всех посетителей сквера на тот свет.

— Кстати, — подумал Абдулла, — а где двое человек из обещанной мне охраны, которые всегда должны находиться подле меня?

Достигнув конца сквера, Абдулла как бы невзначай взглянул на крышу Александринки. Ага! Кажется, есть. Только немного далеко. Но если они начнут удирать в эту сторону, то позиция идеальная. Абдулла плавно повернулся через левое плечо и направился в сторону памятника Екатерине. На Елисеевском никого не было видно. Наверное, в целях конспирации они решили поместить снайпера не на крыше, а на верхних этажах. 'Дворцовый' снайпер вообще не поймешь где, и его помощь вряд ли пригодится. А вот тому, кто в Публичке, даже напрягаться не придется. Тут даже и снайпером быть не нужно. Абдулла повернул голову в сторону окон библиотеки. Где же он? Как бы его не заметили бандиты, если они уже находятся в сквере.

Подняв глаза на уровень второго этажа, Абдулла вдруг увидел пожилое женское лицо. Абдулле даже показалось, что женщина в тот момент смотрела на него, потому что едва только их взгляды встретились, как она тут же отошла от окна.

— Аллаху та'аля! До чего же я стал мнительный, — подумал Абдулла, переключив внимание на посетителей сквера.

Вот заходит парочка, — он и она под ручку. Эти не похожи на террористов. А, может быть, тот дед с усами, который весьма двусмысленно кормит голубей, как будто он делает это не по доброй воле, а по чьему-то приказу?

Нет, не выйдет из меня шпиона! Абдулла хотел снова посмотреть на часы, но вовремя вспомнив наказ Кошкина, опять передумал. Аллаху 'азым! Сколько же осталось до четырех?

Абдулла дошел до входа в сквер. Ладно, хватит тут вышагивать. Может быть, сесть? Нет, лучше постою на месте. Абдулла сделал несколько неуверенных шагов и замер под распростертой дланью императрицы. Мучительное навязчивое ощущение, что за ним кто-то наблюдает, терзало Абдуллу и мешало сосредоточиться на предстоявшей операции. Еще эта женщина в окне Публички!

Абдулла оглянулся, затем посмотрел наверх, в сторону окон библиотеки. В том же самом окне он опять увидел ту же самую женщину. В этот раз он даже успел заметить красный платок, небрежно наброшенный на плечи поверх то ли черной кофты, то ли платья. Все повторилось в точности, как и в тот раз. Едва только Абдулла заметил ее, как женщина сразу же отошла от окна.

Сердце Абдуллы заметалось, трусливо взывая к разуму: 'Что делать?'.

— Так, надо подождать еще минуту и снова посмотреть туда, — сказал себе Абдулла, и, сделав шаг в сторону, наступил на ногу неизвестно откуда появившемуся старичку.

— Я тебя сразу узнал, чертенок! — злорадно усмехнулся старичок. Внимательно присмотревшись, Абдулла узнал в нем того самого деда, который за несколько минут до этого двусмысленно кормил голубей в другом конце сквера. В руках у него откуда-то появилась большая спортивная сумка.

— Ну, че молчишь? Отзыв говори! — прошамкал дед. Абдулла во все глаза глядел на непонятного беззубого субъекта с сумкой.

— Ты, че, немой? — сочувственно спросил дед.

— Н-не сейчас, дорогой… Я на работе, — наконец, пролепетал Абдулла.

— Тогда енто тебе, — дед поставил перед Абдуллой свою сумку. — Меня один мужик на Невском просил передать.

— Где он? — громко спросил Абдулла и, забыв о мерах предосторожности, грубо схватил деда за руку. — Где он?!

— Да он уехал уже, — пошевелил сросшимися седыми бровями дед. — Отдал мне енто и уехал. Ты, энтово… отпусти меня, а?

— Д-да, извините, — Абдулла отпустил руку старика.

— Ну, бывай, — попрощался дед и зашаркал к выходу из сквера.

— Эй, постойте, а деньги? — закричал ему вслед Абдулла.

— Гусары денег не берут, — громко заржал дед, а потом вдруг запел: 'Ой вы, кони!' и ускорил шаг.

Но далеко уйти ему не удалось. На его пути возникло громадное тело СОБРовца. Его коллега, появившийся с другой стороны памятника, вежливо отвел Абдуллу на несколько шагов назад.

— Откройте сумку, — приказал старику милиционер. Дед испуганно склонился над сумкой и быстро раскрыл ее с подобострастным выражением на лице.

— Неужели, бомба? — успел подумать Абдулла. — Биссмиляхи рахмани рахим!

Но взрыва не произошло. Несколько СОБРовцев обступили сумку со всех сторон. Наконец, один из них