оставить своих на ночь. Сами видите, что творится.

— Хорошо, — охотно согласился Баум, — но зайдите ко мне хотя бы на десять минут. Выпейте чаю, приведите себя в порядок. Вы же дома всех перепугаете!

Оказалось, что Баум жил всего в двух кварталах от Абдуллы в старинной трехкомнатной квартире на Садовой.

Совершив намаз, Абдулла, в соответствии с недавно приобретенной привычкой, сразу же засел за компьютер в ожидании обещанного профессором чая. Ему не терпелось узнать, что скрывалось за семью цифрами телефонного номера, неуклюже нацарапанного на найденной им в багажнике 'Тойоты' бумажке. Рядом с телефоном не было кода города, но Абдулла почему-то решил, что это непременно должен быть питерский номер. Согласно базе данных, по адресу, соответствовавшему телефонному номеру, проживала семья Ивановых: сорокалетние муж и жена, и двое детей — мальчик двенадцати лет и девочка десяти.

— Конечно же, это липа, — подумал Абдулла, — но позвонить все равно надо. Вот только что сказать? Спрашивать Ивановых бесполезно. Даже если там действительно есть Ивановы, что я им скажу? Нет, надо позвонить по этому телефону, как будто я точно знаю, кто на самом деле скрывается за указанным номером. Наверняка, они уже в курсе насчет Мюллюпельто. Может, сказать им, что это наша работа — каких-нибудь бойцов невидимого фронта, — и пригрозить, чтобы они больше не лезли в наши дела?.. Что ж, неплохо. А если не согласятся? Раз они пошли на откровенные убийства, им уже нечего терять. Да и нам это ни к чему, — под местоимением 'мы' Абдулла подразумевал их троих: его, Саида и Баума. Мы должны поймать бандитов, а так мы их только спугнем.

А что, если… Почему бы и нет?!. Рукопись сгорела вместе с машиной, но можно блефануть, что она уцелела. Это, конечно, откровенная ложь, но поскольку никто из ныне живущих не может подтвердить факт гибели рукописи, шанс есть… Надо рискнуть…

Или, может, не ломать голову и сообщить кому следует? Приедут на эту квартиру и всех повяжут… Нет, пожалуй, не стоит. Живыми их взять очень сложно. Опять взорвутся, или что-нибудь в этом роде. Нет, здесь нужно действовать осторожно. По крайней мере, у нас есть шанс узнать, кто за всем этим стоит.

Биссмиляхи рахмани рахим! Абдулла набрал номер 'семьи Ивановых'. Долгое время никто не отвечал. Наконец, в трубке прозвучало не вполне приветливое мужское: 'Слушаю!'.

— Здравствуйте, — твердо, почти по слогам, выговорил Абдулла, — я по поводу рукописи.

— Да, — без особого энтузиазма откликнулся голос в трубке.

— Рукопись не погибла, — немного сконфузившись, продолжал Абдулла. Находившиеся в комнате Баум с Саидом, затаив дыхание, глядели на бледного и невыспавшегося Абдуллу.

— Я знаю, — ответила трубка, и Абдулла мгновенно забыл все, что собирался сказать неизвестному собеседнику. Абдулла отвел трубку ото рта, чтобы тот, с кем он разговаривал, не слышал его взволнованного дыхания.

— И что дальше? — поинтересовался голос после некоторой паузы.

Абдулла покрылся потом.

— Что Вы молчите? — недоумевал голос.

— Я бы хотел встретиться с Вами, — пробормотал Абдулла, — по поводу рукописи.

— Рукопись у Вас? — иронично, как показалось Абдулле, спросил голос.

— Да, — пересилив себя, выдавил Абдулла.

— Вы хотите ее продать? — подсказывал голос.

— Да, хочу продать, — беззащитно подхватил Абдулла.

— Ваша цена.

— Десять тысяч, — Абдулла назвал первую пришедшую ему в голову сумму.

— Десять тысяч чего? — Если Вы решили шутить, то я вам не советую, — вяло предупредил голос.

— Нет, нет, я оговорился, — Абдулла беспомощно взглянул на Баума. Тот уже полминуты усиленно выводил губами и руками слово 'миллион'.

— Моя цена — миллион.

— Вот это уже похоже на правду, — в трубке раздался неприятный смех. — Завтра, то есть уже сегодня в четыре дня у памятника Екатерине. Оплата наличными на месте. Пароль: 'Я тебя сразу узнал, чертенок!'. Отзыв: 'Не сейчас, дорогой! Я на работе'. Вас устраивают наши условия?

— Д-да, все устраивает, — Абдулла замолчал, мысленно призывая себя к спокойствию. У него возник еще один вопрос, который он не мог не задать. — Простите… А почему Вы не спрашиваете, откуда у меня рукопись?

— Я догадываюсь, — ответил голос.

Абдулла замолчал, не зная, что сказать.

— У Вас все? — спросил голос, терпеливо прождав полминуты.

— Д-да, — промямлил Абдулла.

— Тогда до встречи…

— Э-эй, постойте, — опомнился Абдулла, — а как Вы меня узнаете?

— Не волнуйтесь, Абдулла Петрович, — размеренно произнес голос, — Вас узнают. До свидания.

Абдулла выронил из рук трубку.

— Абдулла Петрович, что случилось?! — одновременно, словно по сигналу, закричали Саид с профессором.

— Он назвал меня по имени-отчеству, хотя я не представлялся, — дрожа всем телом, Абдулла прислонился к стене.

— Откуда он узнал?! — воскликнул профессор.

— Но страшно даже не это, — продолжал Абдулла, обращаясь не столько к Бауму и Саиду, сколько к самому себе. — Рукопись, оказывается, и в самом деле не погибла.

Абдулла бледнел на глазах, и если бы не подоспевший Саид, то шариатский судья опрокинулся бы на пол.

— Абдулла Петрович! Что с Вами? Вызвать врача? — в отчаянии заголосил Саид.

— Не надо, я сам, — Абдулла с помощью Саида уселся в кресло. — Саид, дайте воды, пожалуйста.

Саид побежал за водой, сметая по дороге стулья и обувь в прихожей.

— Абдулла Петрович, может, действительно вызвать врача? — спросил Баум, прощупывая пульс Абдуллы.

— Нет, не надо. Это усталость, — ответил Абдулла, принимая из рук переполошившегося Саида стакан с водой.

Напившись, Абдулла откинулся в кресле. Баум участливо посмотрел на полуживого шариатского судью.

— Знаете, что, Абдулла Петрович, поспите-ка Вы немного, — посоветовал профессор, но Абдулла уже не слышал его. Он спал. Его перегруженный организм давно требовал отдыха и, наконец, силой взял то, что принадлежало ему по праву.

Когда Абдулла проснулся, было около девяти утра. Продирая глаза, он вышел из спальни и встретил на кухне уплетавшего яичницу с беконом профессора.

— А, Абдулла Петрович, доброе утро, присоединяйтесь, — добродушно улыбнулся Баум.

— Илья Александрович, — Абдулла с укоризной покосился на бекон.

— О, Господи! Простите ради Бога, — виновато улыбнулся Баум.

— А где Саид? — мучительно просыпаясь, пробубнил Абдулла.

— Он около Вашего дома на страже стоит. Вы вчера насчет своей семьи волновались, вот Саид и решил подежурить. Я его не отговаривал.

Абдулла представил серьезное и вместе с тем детское лицо Саида, и на глазах у него впервые за последнее время выступили самые настоящие слезы. Абдулла выхватил трубку, чтобы позвонить Саиду, но не успел: мелодия 'И туган тел' оповестила Абдуллу о звонке Козлова.

— Твоих рук дело? — не поздоровавшись, закричал Козлов.

— Владимир Алексеевич! — успел только вставить Абдулла.

— Молчать! — рявкнул Козлов. — Я как прочитал приметы, указанные жителями поселка, сразу понял,