– Здесь дерьмо три года надо разгребать, – проворчал он в прокуренные усы. – Ну ничего: я их живо приструню.
От комиссара Даниэль направился к Лемуану.
Поль Мари встретил его в столовой. Прелестная картина: интерьеры Art Nouveau,[60] инвалидное кресло, помесь трона и танкетки, и безногий контрабандист, поедающий апельсиновый джем.
– Я уезжаю в Кантон, – сказал Даниэль. – Ты со мной?
Лемуан облизал ложку:
– Ну что ж, едем в Кантон. Здесь по нам горевать никто не будет.
3
За Хуанпу, на другой стороне, отгородили двор. Все утро полицейские на катере перевозили туда ящики с конфискованным опиумом – чтобы сжечь.
На берегу собралась толпа любопытных кули – полицейские из оцепления едва сдерживали их:
– Не напирай! Не напирай!
Сидя на корме, Феликс наблюдал, как грузчики затаскивали на палубу последнюю партию. Вместо двенадцати ящиков опиума сожгут мастику. А зелье пойдет Феликсу Родионову – в оплату за слепоту и немоту.
Он томился от нехорошего предчувствия: в прошлый раз его обманули – самому подсунули два ящика с мастикой. Долго извинялись, сказали, что ошибка вышла. Кто-нибудь из грузчиков упер. За всем нужно самому следить.
Толпа действовала на нервы. Ну как взбесится и отобьет товар?
Стоило катеру отчалить, китайцы повалили к сампанам на берегу. Садились по двадцать человек за раз: борта едва выступали из воды.
Молодой офицер из отдела по борьбе с наркоторговлей растерянно оглянулся на Феликса:
– Чего им надо? Дымом, что ли, хотят подышать?
Феликс не ответил. От воды несло затхлостью. Капитан катера, малаец с торчащими, как у моржа, усами, сказал, что дело на мази: офицер распишется в ведомости, свой человек из таможенников примет под видом опиума мастику, а Феликс сможет забрать все, что останется в трюме.
Катер подошел к пристани. Подали трап. Босые пятки грузчиков застучали по палубе.
Феликс снова взглянул на китайцев. Они держались на почтительном расстоянии. Высадились далеко, встали кучками – ждали.
Через полчаса все ящики, кроме той дюжины, погрузили в поджидавшую машину. Везти было недалеко – за склады. В кабину и кузов сели вооруженные полицейские, грохнули борта, лязгнули задвижки.
Феликс нетерпеливо поглядел на часы: таможенника не было. Капитан-малаец тоже нервничал:
– Не нравится мне это, сэр.
С пристанью поравнялся автомобиль («Наконец-то!»), оттуда выпрыгнули трое молодых людей в штатском и направились к катеру. Феликс вышел им навстречу:
– Доброе утро!
И тут же согнулся пополам от страшного удара. Ему завернули локти, надели наручники.
– Феликс Родионов, по приказу Смешанного суда вы арестованы.
Рядом стонал капитан с разбитой мордой:
– Чертов опиум! Чертов опиум!
Глава 61
1
– Ада, расскажите мне про Россию, – велела Лиззи.
Она каждый день донимала ее расспросами. Откуда такой интерес к чужой стране?
С Лиззи происходило что-то странное: она вновь, как в «журнальные времена», стала деятельной и смешливой.
Ада не знала, что рассказывать: катание на санях, бани и сенокосы – теперь все это казалось ей далеким, будто вычитанным в чужих мемуарах. «Я ничего не помню, кроме войны», – с удивлением думала она. Вопросы Лиззи ее раздражали.
Феликс пропал: вот уже несколько дней он не приходил встречать ее после службы. Ада нашла в справочнике телефон полиции и позвонила.
– Родионова нет, – грубо ответили ей.
– А когда он будет?
– Никогда.
Даниэль тоже не появлялся. Ада приходила домой, в душную, раскаленную от зноя комнату, брала подушку с Карлосом Гарделем и сидела до ночи у раскрытого окна. Мысли – одна страшнее другой: с Феликсом что-то случилось. Но что? Где его искать? Ада не знала даже его адреса.
Она съездила на летное поле – проверить свой аэроплан. Он так и стоял на месте, в запыленном брезентовом чехле. Охранник напомнил ей, что скоро платить за следующий месяц. Чем? Опять залезать в свои сбережения? Да пропади она пропадом, эта дурацкая машина!
Лиззи медленно ходила по комнате, пепел с ее папиросы летел на ковер.
– Ты слышала новость? Муж моей сестры исчез. Его повсюду ищут, но ни в конторе, ни в клубах не знают, где он. Я думаю, оно и к лучшему. Даниэль никогда не любил Эдну, только она отказывалась это замечать. А так она богата и свободна. Если Даниэль не объявится, я, может, у нее взаймы попрошу и снова открою «Флэпперс».
Ада почувствовала, как тяжелая дурнота подступила к горлу: «Он поехал к Феликсу разбираться, и они поубивали друг друга».
Лиззи внимательно посмотрела на нее:
– Что с тобой? Ты заболела?
Ада кивнула, едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать.
– У тебя… эти самые дни? Ну так что ж ты мне сразу не сказала? Иди домой, а за Бриттани Хобу посмотрит.
Ада велела рикше везти себя в центральный полицейский участок на Фучоу-роуд. Феликс говорил, что там служит его друг.
Дежурный усадил Аду на скамейку для посетителей, а сам все звонил кому-то, писал, болтал с курьером.
– Я и забыл про вас, – сказал он, когда Ада вновь подошла к конторке. – Так кого вы хотите видеть? Коллора? Идите прямо и направо, там увидите ширму.
Общая комната, загроможденная столами, прокуренный воздух, на полу – скомканная бумага.
– Вам кого? – окликнул ее мужчина со стаканом в руке. – Коллора? Это я и есть. Вы что же, не узнали меня? Мы встречались в доме вашей хозяйки.
Ада взглянула на него полными слез глазами:
– Где Феликс?
Коллор отвел ее к своему столу, за ширму. Сунул в руки стакан:
– Нате попейте.
– Где Феликс? – напряженно повторила Ада.
– Арестован. И черта с два этого дурака выпустят! – рявкнул Коллор. – Его поймали на
