куртки. Только вот волшебником, по его подозрениям, оказывался старина Дор.

— Боже праведный! — воскликнул Мак-Говерн. — Сколько же ты пережил, Ральф!

— Немало.

— И много ли ты рассказал Джонни Лейдекеру?

Очень мало, хотел было ответить Ральф, но затем понял, что даже это будет преувеличением.

— Почти ничего. Есть и еще кое-что, о чем я умолчал. Нечто более… Более существенное. Связанное с событиями на нашей улице. — Он махнул рукой в сторону дома Мэй Лочер, перед которым стояли два бело-голубых «форда»-фургона с надписью «ПОЛИЦИЯ ШТАТА МЭН» сбоку. Скорее всего, это те люди, о которых говорил Лейдекер.

— Мэй? — Мак-Говерн слегка подался вперед. — Тебе известно что-то такое и о Мэй?

— Мне так кажется. — Осторожно подбирая слова, Ральф рассказал Мак-Говерну о том, как он проснулся, прошел в гостиную и увидел двоих незнакомцев, выходящих из дома Мэй Лочер. Он описал свои успешные поиски бинокля и то, как заметил ножницы в руке одного из мужчин. Он не стал упоминать о приснившемся кошмаре и уж подавно о возникшем у него впечатлении, что эти двое, скорее всего, прошли сквозь двери; подобное заявление лишило бы его остатков доверия, которым, вполне возможно, он еще пользовался у Билла. Закончил Ральф упоминанием о своем анонимном звонке в полицейский участок, а затем озабоченно взглянул на Мак-Говерна.

Мак-Говерн тряхнул головой, как бы желая прийти в себя.

— Ауры, предсказания, мистические взломщики с ножницами… Ты многое пережил.

— И что ты по этому поводу думаешь, Билл?

Мак-Говерн помолчал. Пока Ральф говорил, он свернул газету трубочкой и теперь похлопывал ею по ноге. Ральф хотел было поставить свой вопрос более прямо: «Ты считаешь, что я сошел с ума, Билл?», но передумал. Неужели он действительно полагал, что на такой вопрос можно получить искренний ответ… По крайней мере, не приняв предварительно успокоительное? Что на такой вопрос Билл мог ответить: «О да, я считаю, что ты так же безумен, как и клоп, Ральфи, так почему бы нам не позвонить в Джунипер-Хилл и не поинтересоваться, есть ли у них свободная коечка для тебя?» Вряд ли… А так как любой ответ Билла не будет вполне искренним, то лучше помолчать. — Я не знаю, что и думать, — наконец промолвил Билл. — Пока. А как они выглядели?

— Их лица очень трудно описать, — ответил Ральф. Голос его звучал так же твердо, как и вчера во время звонка в полицию.

— Их возраст ты, вероятно, тоже не смог определить?

— Нет.

— Мог один из них оказаться нашим приятелем, соседом?

— Эд Дипно? — Ральф удивленно взглянул на Мак-Говерна. — Нет, Эда там не было.

— А как насчет Пикеринга?

— Нет. Ни Эда, ни Пикеринга там не было. Я узнал бы их. К чему ты клонишь? Что у меня поехала крыша и мой перегоревший ум вообразил двух парней, причинивших мне самые большие неприятности за последние несколько месяцев, на веранде дома Мэй Лочер?

— Конечно, нет, — ответил Мак-Говерн, но постоянное хлоп-хлоп-хлоп по ноге прекратилось, а глаза его сверкнули. Ральф почувствовал, как у него заныло под ложечкой. Да, именно на это и намекал Мак- Говерн; неудивительно, ведь так?

Может быть, но неприятное посасывание от этого не проходило.

— И Джонни сказал, что все двери были закрыты?

— Да.

— Изнутри?

— Да, но… Мак-Говерн встал так неожиданно, что Ральфу показалось, будто тот собирается убежать прочь, выкрикивая:

«Берегитесь Робертса! Он сошел с ума!» Но вместо того, чтобы сбежать по ступенькам, Мак-Говерн направился в дом. В какой-то мере Ральфа это встревожило даже больше.

— Что ты собираешься делать?

— Позвонить Ларри Перро, — пояснил Мак-Говерн. — Младшему брату Мэй.

Он до сих пор живет в Кардвилле. Думаю, там ее и похоронят. — Мак-Говерн задумчиво посмотрел на Ральфа. — А что, ты подумал, я собираюсь сделать? — Не знаю. — Ральф смутился. — Сначала мне показалось, что ты хочешь бежать от меня подальше.

— Ничего подобного. — Мак-Говерн похлопал соседа по плечу, но Ральфу этот жест показался холодным и мало утешительным. Скорее, формальным.

— И какое отношение ко всему этому имеет брат миссис Лочер?

— Джонни сказал, что они отошлют тело Мэй для повторного вскрытия в Огасту, правильно?

— Он говорил об экспертизе…

— Никакой разницы, поверь мне. Если действительно обнаружили что-то странное — хоть малейший намек на убийство, — Ларри должен об этом знать.

Он ее единственный родственник.

— Да, но не удивится ли он твоей личной заинтересованности?

— Не думаю, что об этом стоит беспокоиться, — ответил Мак-Говерн успокаивающим тоном, абсолютно не понравившимся Ральфу. — Я скажу, что полиция опечатала дом и что жернова мельницы сплетен на Гаррисавеню крутятся вовсю. Он знает, что мы с Мэй были школьными приятелями и что последние пару лет я регулярно навещал ее. Мы с Ларри недолюбливаем друг друга, но все же нам удается ладить. Он расскажет мне то, что я хочу знать, хотя бы потому, что мы земляки. Понятно?

— Думаю, да, но…

— Надеюсь, — сказал Мак-Говерн и вдруг совершенно неожиданно стал походить на старую, невероятно уродливую рептилию. Он ткнул пальцем в Ральфа. — Я не такой уж тупица, как тебе кажется, и я умею хранить тайны.

Твое лицо только что поведало мне о твоем сомнении, и я возмущен. Возмущен до глубины души.

— Извини, — смутился Ральф. Его ошеломила вспышка Мак-Говерна.

Билл смотрел на него, сжав узкие губы, не закрывающие слишком крупные зубы, затем кивнул:

— Ладно, я принимаю твои извинения. Ты плохо спал, я должен был учесть это, а что касается меня, то просто я не могу выбросить Боба Полхерста из головы. — Он издал один из своих самых тяжелых бедняжка-старина-Билли вздохов. — Послушай, если ты предпочитаешь, чтобы я не звонил брату Мэй… — Нет-нет, — поспешно откликнулся Ральф, думая о том, что он предпочел бы вернуться минут на десять назад, и тогда бы этого разговора не было.

А затем в его голове промелькнула фраза, готовая к употреблению, которую вполне одобрил бы Билл Мак-Говерн: — Извини, если я поставил под сомнение твое благоразумие.

Мак-Говерн улыбнулся — сначала нехотя, а затем от всего сердца:

— Теперь я знаю, что не дает тебе заснуть — мысли об этой чепухе.

Сиди спокойно, Ральф, и думай о гиппопотамах, как говаривала моя матушка.

Я сейчас вернусь. Возможно, я не застану Ларри, приготовления к похоронам, сам понимаешь. Просмотришь газету?

— Конечно. Спасибо.

Мак-Говерн вручил ему свернутую трубочкой газету и вошел в дом.

Ральф взглянул на первую страницу. Заголовок гласил: «СТОРОННИКИ ОБЕИХ ГРУППИРОВОК ГОТОВЫ К ВИЗИТУ». Статью дополняли две фотографии. На одной около полудюжины молодых женщин стояли с плакатами «НАШЕ ТЕЛО — НАШ ВЫБОР» и «НОВОЕ КАЧЕСТВО ЖИЗНИ В ДЕРРИ». На второй была снята группа пикетчиков возле здания Центра помощи женщинам. У них не было плакатов, да они в них и не нуждались: черные одеяния, у каждого коса в руках говорили сами за себя.

Ральф, вздохнув, бросил газету на сиденье стоящего рядом кресла-качалки и стал наблюдать, как утро шествует по Гаррис-авеню. Он подумал, что, скорее всего, Мак-Говерн разговаривает с Джоном Лейдекером, а не с Ларри Перро, что в данный момент они проводят небольшой учитель-и-студент симпозиум по поводу истерзанного бессонницей, тронувшегося умом Ральфа Робертса.