копоти, в комнате стояла невыносимая жара. Мимо уха Ральфа пролетело что-то, жужжа как насекомое. Скорее всего, жучок 45-го калибра.

«Тебе лучше поторопиться, любимый, — посоветовала Кэролайн. — Если пуля попадет в тебя на том уровне, она окажется смертельной, не забывай». Ральф помнил.

Согнувшись, Ральф подбежал к стоящему к нему спиной Пикерингу. Он наступал на осколки стекла, но Пикеринг не оборачивался. Вдобавок к автомату, который он держал в руках, на боку безумца болтался револьвер, — плечах — маленький вещевой мешок. Он был расстегнут, внутри виднелось несколько наполненных чем-то винных бутылок. Горлышки их были заткнуты мокрыми, скрученными в комок тряпками.

— Убить всех сук! — орал Пикеринг, поливая двор автоматными очередями.

Он отбросил использованную обойму, задрал свитер, обнажил еще три или четыре обоймы, заткнутые за пояс. Ральф потянулся к открытому вещмешку, достал за горлышко одну из наполненных бензином винных бутылок и обрушил ее на голову Пикеринга. В этот момент он понял причину, по которой безумец не слышал его приближения: Пикеринг надел наушники, используемые при стрельбе.

Не успел Ральф оценить иронию того, что человек, идущий на самоубийство, тем не менее стремится сохранить слух, как бутылка разбилась о голову Пикеринга, обволакивая его янтарной жидкостью и осколками стекла:

Тот пошатнулся, прижав руку к порезам. Кровь полилась по его длинным пальцам — пальцам, более подходившим пианисту или художнику, струйками стекая по шее. Он обернулся, за грязными линзами очков сверкали огромные удивленные глаза, волосы стояли дыбом, делая его похожим на человека, только что получившего разряд электрического тока.

— Ты! — крикнул Пикеринг. — Посланец дьявола! Центурион? Детоубийца! Ральф подумал о двух женщинах, убитых в соседней комнате, и его вновь охватила ярость… Хотя «ярость» было слишком мягким определением, слишком.

У него возникло ощущение, будто под кожей загорелись все нервные окончания.

В голове вертелась мысль: «Одна из женщин была беременна, так кто же детоубийца, одна из женщин была беременна, так что же из нас детоубийца?» Мимо его лица прожужжал еще один крупнокалиберный жучок. Ральф не заметил. Пикеринг попытался поднять автомат, из которого он, без сомнения, убил Гретхен Тиллбери и ее беременную подругу. Ральф вырвал оружие и прицелился в него. Пикеринг завизжал от страха. Этот визг еще больше взбесил Ральфа, и он забыл об обещании, данном Луизе. Ральф поднял автомат, намереваясь разрядить его в мужчину, вжимавшегося в стену (в горячке ни одному в голову не пришла мысль, что в автомате может не оказаться патронов), но прежде, чем Ральф успел нажать на спусковой крючок, его внимание привлек сверкающий поток света, вспыхнувший рядом с ним. Поначалу поток оставался бесформенным, сказочным калейдоскопом красок, которому удалось вырваться на волю, затем он принял образ женщины с длинным газообразным шлейфом, восходящим от ее головы.

— Не убивай его.

— Ральф, пожалуйста, не убивай его!

Какую-то долю секунды он прямо сквозь нее видел доску с написанными на черной поверхности словами, а затем краски превратились в одежду, волосы и плоть Луизы, по мере того как она опускалась вниз. Пикеринг взирал на женщину расширившимися от ужаса глазами. Он взвизгнул, и его армейские брюки потемнели в промежности. Пикеринг зажал пальцы зубами, словно пытаясь приглушить вырвавшийся крик.

— Привидение! — выкрикнул он сквозь целую пригоршню пальцев. — Прижрак Шентуриона!

Луиза, не обратив на него внимания, ухватилась за приклад автомата: — Не убивай его, Ральф, не надо!

Внезапно Ральф разозлился и на нее:

— Неужели ты ничего не понимаешь, Луиза? Он отлично знает, что делает!

На каком-то уровне он действительно понимает — я видел это по его проклятой ауре!

— Неважно, — ответила она, по-прежнему держа автомат дулом вниз. — Неважно, что он понимает, а чего нет. Мы не должны поступать так, как они.

Мы не должны быть такими, как они.

— Но…

— Ральф, я хочу отбросить это оружие, оно горячее. Я обожгу себе пальцы.

— Хорошо, — сказал он и отпустил автомат одновременно с Луизой.

Тот упал на поя между ними, и Пикеринг, съезжавший по стене с засунутыми в рот пальцами и остекленевшими глазами, с проворством гремучей змеи бросился к оружию.

То, что сделал Ральф потом, он совершил без всякой задней мысли и уж определенно без гнева — он действовал инстинктивно, потянувшись к Пикерингу и обхватив руками лицо безумца. Внутри него что-то ярко вспыхнуло нечто, напоминающее мощное увеличительное стекло. Он вновь переместился вверх, на долю секунды забравшись выше, чем это удавалось ранее. В точке наивысшего подъема Ральф почувствовал всплеск огромной мощи, загоревшийся внутри его головы и перешедший в руки. Затем, опустившись вниз, он услышал грохот — глухой, но значительный звук, абсолютно отличающийся от продолжающейся стрельбы.

Тело Пикеринга неестественно дернулось, ноги взлетели вверх с такой силой, что слетел один башмак. Ягодицы поднялись вверх, а затем опустились.

Зубы прикусили нижнюю губу, из нее стала сочиться кровь. Ральф был почти уверен, что заметил крохотные голубые искорки, пробежавшие по вздыбленным волосам. Пикеринга отшвырнуло на стену. Он уставился на Ральфа и Луизу бессмысленным взглядом.

Луиза закричала. Ральф было подумал, что причиной ее крика стало содеянное им, но затем увидел, что женщина хлопает себя по голове, на которую совершил посадку горящий кусок обоев, от чего и занялись волосы Луизы.

Ральф обнял ее, сбил рукой пламя, затем прикрыл ее тело своим, когда на северное крыло обрушился новый шквал автоматных очередей.

Опираясь свободной рукой о стену, Ральф увидел, как между средним и безымянным пальцами, словно по мановению палочки фокусника, в стене появилась дыра от пули.

— Поднимайся вверх, Луиза! Поднимайся немедленно!

Они переместились одновременно, превращаясь в разноцветный дым на глазах лишенного соображения Пикеринга… А затем и вовсе исчезли из вида.

— Что ты с ним сделал, Ральф? На мгновение ты исчез — был вверху — а затем… Затем он… Так что же ты сделал?

Луиза, замерев от страха, уставилась на Чарли Пикеринга, сидящего точно в такой же позе, что и две женщины из соседней комнаты.

Огромный розоватый пузырь слюны выдулся через приоткрытые губы Пикеринга и лопнул. Ральф, повернувшись к Луизе, взял ее за руки чуть повыше локтей и вызвал мысленный образ: автоматический выключатель в цокольном этаже его дома на Гаррис-авеню. Руки открыли защитную коробку, затем быстро перевели все переключатели в положение «ВЫКЛ.». Он не был уверен в правильности понимания — уж слишком быстро все произошло, — но считал, что близок к истине.

Глаза Луизы расширились, она кивнула, посмотрела на Пикеринга, затем перевела взгляд на Ральфа:

— Он сам накликал на себя беду. Ты ведь не специально так поступил. Ральф кивнул в ответ, и тут из подвала раздались крики, которые, по его глубокому убеждению, он воспринимал не посредством слуха.

— Луиза?

— Да, Ральф, — и немедленно.

Он взял Луизу за руки, образовав замкнутый круг наподобие того, который они составили в больнице, но теперь их было двое и они не поднимались вверх, а опускались вниз, проходя сквозь пол, как бы ныряя в бассейн. Ральф вновь пережил острое, словно лезвие ножа, ощущение темноты, а потом они очутились в подвале, просачиваясь и опускаясь на грязный цементный пол. Он видел печные трубы, хмурые от пыли,