— Я хочу забрать детей с собой, — произнес Талейран в конце, гладя Шарлотту по волосам, как будто не мог отпустить ее. — Тот образ жизни, который ты ведешь, не для ребенка. Никто не узнает о том, что нас связывает. Я получил имения в Валенсии. Я могу передать детям свой титул и землю. Пусть их происхождение останется тайной. Только если ты согласишься на это, я отдам тебе фигуры.

Я знала, что он был прав. Что за мать я для них, если моя жизнь — игрушка в руках неподвластных мне сил? В глазах Мориса я видела любовь к детям. Так может любить лишь тот, кто дал им жизнь. Однако все было не так просто…

— Шарло должен остаться, — сказала я. — Он был рожден перед ликом богини, именно он разгадал эту головоломку. Так было предсказано.

Шарло шагнул в горячей воде к отцу и положил ему руку на плечо.

— Ты будешь великим человеком, — сказал он, — и великая власть будет дана тебе. Ты будешь жить долго, но после нас детей у тебя больше не будет. Ты должен забрать мою сестру Шарлотту. Выдай ее замуж за своего родственника, чтобы потом в ее детях снова слилась воедино наша кровь. Я должен вернуться в пустыню. Моя судьба там…

Талейран изумленно посмотрел на мальчика, но Шарло еще не закончил.

— Ты должен порвать с Наполеоном, ибо скоро он падет. Если ты поступишь так, то твое могущество переживет много катаклизмов, которые изменят мир. И ты должен сделать кое-что еще, для Игры. Забери у русского царя Александра черную королеву. Скажи ему, что я послал тебя. К твоим семи фигурам прибавится еще одна, и их станет восемь.

— У Александра? — спросил Талейран, глядя на меня сквозь густые клубы пара. — У него тоже есть фигура? С какой стати он отдаст ее мне?

— За это ты отдашь ему Наполеона, — ответил Шарло.

Талейран встретился с Александром в Эрфурте. Не знаю, на каких условиях они договорились, но все шло так, как предсказывал Шарло. Наполеон пал, вернулся и снова пал, теперь уже навсегда. В конце он узнал, что это Талейран предал его.

— Мсье, — сказал он ему как-то во время завтрака, в присутствии всего двора, — вы всего лишь дерьмо в шелковом чулке, и ничего более.

Однако Талейран уже получил фигуру черной королевы. Вместе с ней он передал мне еще кое-что ценное: проход коня, рассчитанный американцем Бенджамином Франклином, который попытался таким образом выразить формулу.

Вместе с Шахином и Шарло, взяв с собой восемь фигур, покров и рисунок, который сделала аббатиса, я отправилась в Гренобль. Там, на юге Франции, неподалеку от места, где впервые началась Игра, мы нашли знаменитого физика Жана Батиста Жозефа Фурье, с которым Шарло и Шахин познакомились в Египте. Хотя мы собрали немало фигур, все же многих не хватало. Тридцать лет потребовалось, чтобы расшифровать формулу. Однако мы сделали это.

Как-то ночью, в темноте лаборатории Фурье, мы вчетвером стояли и наблюдали, как в тигле образуется философский камень. Много попыток провалилось за тридцать лет, и наконец мы прошли все шестнадцать шагов так, как нужно. Это называется «Женитьба красного короля на белой королеве», секрет, который был утерян тысячу лет назад. Прокаливание, окисление, застывание, закрепление, растворение, усвоение, дистилляция, выпаривание, сублимация, разделение, расширение, ферментация, разложение, размножение и теперь — создание. Мы наблюдали, как от кристаллов отделяются летучие газы, словно в стекле образуются созвездия Вселенной. Газы, по мере того как они поднимались, окрашивались в цвета: темно- синий, фиолетовый, розовый, красновато-лиловый, красный, оранжевый, желтый, золотой… Это называлось хвостом павлина — спектр длин видимых волн. Ниже располагались волны, которые можно было чувствовать, но не видеть.

Когда все это растворилось и потом исчезло, мы увидели слой красновато-черного осадка на дне реторты. Мы соскребли его, завернули в пчелиный воск и поместили в философскую жидкость — тяжелую воду.

Остался лишь один вопрос. Кто будет пить?

Когда мы получили формулу, на дворе был 1830 год. Из книг мы знали, что этот эликсир может вовсе не даровать бессмертие, но отравить нас, если мы допустили хоть одну ошибку. Существовала еще одна проблема. Если то, что мы получили, действительно было эликсиром жизни, то мы должны были немедленно спрятать фигуры. На этот случай я решила вернуться в пустыню.

Я вновь пересекла море, страшась, что это мое последние путешествие. В Алжире я вместе с Шахином и Шарло отправилась в Казбах. Там жил человек, который смог бы помочь мне в моей миссии. В конце концов я отыскала его в гареме, перед ним был расстелен холст, а вокруг него на диванах сидело множество женщин, лица которых были закрыты вуалями. Он повернулся ко мне, его синие глаза сверкали, темные волосы были растрепаны, как у Давида, когда я вместе с Валентиной позировала ему много лет назад в студии. Однако куда больше, чем на Давида, этот молодой художник походил на другого человека — он был почти двойником Шарля Мориса Талейрана.

— Меня прислал к тебе твой отец, — сказала я молодому человеку, который был всего на несколько лет моложе Шарло.

Художник бросил на меня странный взгляд.

— Вы, должно быть, медиум, — посмеялся он надо мной. — Мой отец, мсье Делакруа, умер много лет назад.

Он нетерпеливо взмахнул кистью, недовольный тем, что его отрывают от работы.

— Я имею в виду твоего настоящего отца, — сказала я, и его лицо сразу же потемнело. — Я говорю о герцоге Талейране.

— Эти сплетни совершенно беспочвенны, — резко сказал он.

— Я знаю другое, — ответила я. — Мое имя Мирей, я приехала из Франции с миссией и нуждаюсь в твоей помощи. Это мой сын Шарло, он твой сводный брат. Это Шахин, наш проводник. Я хочу, чтобы ты вместе со мной отправился в пустыню, где я планирую предать земле кое-что, что представляет огромную ценность и власть. Я хочу попросить тебя сделать рисунок на том месте и предупредить каждого, кто может оказаться поблизости, что это место охраняется богами.