потерял. Можно у тебя тормознуться на денек?

– Не вопрос. Я черкану записку Эдите.

Спустя полчаса Гурон покинул «третью истребительную» через служебный вход.

Соседка Паганеля, Эдита Яновна, по записке Валентина выдала Гурону ключи от квартиры… она бы и безо всякой записки выдала – Жана она знала с той поры, когда Индеец, Чапай и Паганель были еще детьми.

Увидев Гурона, Эдита Яновна всплеснула руками, ахнула:

– Жан… Французик! Это ты?

– Я, Эдита Яновна, я, – склонил голову Гурон. Ему очень хотелось лечь, но пришлось потратить минут двадцать на чашку чая и разговор с Эдитой. После того, как ключи были выданы, Гурон заглянул в валькину квартиру. Он пробыл там три минуты – взял ключи от гаража и кой-какие мелочи. Потом поставил на входную дверь две простенькие «контрольки» и ушел в гараж.

Он разложил сиденье «Волги», принял таблетку, предложенную доктором, и лег в машине. Уснул мгновенно, как будто провалился в колодец.

Гурон проспал до вечера. Проснулся, прислушался к своим ощущениям – самым главным был голод. Голова болела, но уже меньше. Он выбрался из своей «берлоги», отправился на квартиру. Прежде, чем подойти к подъезду, долго изучал двор. Наблюдения не было, обе «контрольки» тоже оказались на месте.

Не включая света, не приближаясь к окнам, он побрился и поужинал. Потом лег на пол и выкурил сигарету… он лежал, курил и думал: нужен ствол. Любой ствол – хоть самый завалященький. Но где его взять?.. В принципе, оружие можно добыть нападением на часового в воинской части или на сотрудника милиции. Но это гнилой вариант. Ты же не в Африке, ты дома… Стоп! Чапай говорил, что в Апраксином дворе приторговывают из-под полы оружием. Чапай говорил так: там в полный рост торгуют газовыми пистолетиками, но если очень постараться, там можно купить и боевое оружие… Если очень постараться… Значит, на блюдечке не вынесут, сначала помурыжат. А времени нет… Стоп! Стоп, капитан – на дне пруда лежит обрез, который ты сам отобрал у Буйвола и сам же в пруд и забросил.

Было совершенно темно, облачно, накрапывал дождь. По обеим сторонам пустыря светились окна домов. Гурон остановился на берегу пруда. Вода казалась густой, маслянистой.

Гурон постарался восстановить в памяти, как все происходило, где стоял БМВ и как летел, вращаясь, полуметровый обрез… он сосредоточился, прикрыл глаза, восстанавливая картинку и сенсорные ощущения от броска. Он встал на то место, откуда бросил обрез, разделся, вошел в воду. Вода была холодной. Гурон пошел вперед, погружаясь все глубже и отдавая себе отчет, что может запросто ошибиться на два-три метра по расстоянию и плюс-минус несколько градусов по курсу… дно резко ушло из-под ног, он поплыл.

Оказалось, что в этом пруду приличная глубина – как минимум, метра три, а вода внизу совсем ледяная. На третьем погружении он нащупал левой рукой рукоятку обреза, обрадовался, схватил правой за то место, где должен находиться ствол и понял: коряга. Он нырял раз за разом, шарил руками в слое донного ила, но обреза не было… возникла мысль: может, менты протралили пруд в поисках оружия и выудили этот чертов обрез? – Ерунда, если бы они протралили пруд, дно было бы чистым. А оно усыпано корягами, бутылками и вообще не пойми чем… Он нырял раз за разом и на двенадцатом, а может, пятнадцатом, погружении нашел обрез. Обессиленный, он выбрался на берег, сел на траву и положил опасное железо рядом… в черной воде пруда отражались звезды.

Гурон вернулся в гараж, выпил полстакана водки, перекурил и принялся за дело. Он расстелил на верстаке полотенце, положил на него обрез… Охотничье ружье МЦ-20-01 выполнено по классической винтовочной схеме, восходит корнями к винтовкам Мосина и Бердана,[52] имеет поворотно-скользящий затвор и отъемный магазин на два патрона, третий заряжается прямо в патронник. Гурон открыл затвор, на верстак выпрыгнул тусклый латунный патрон. На донышке гильзы стояла маркировка завода-изготовителя, номер партии и калибр – «20»… Лучше бы, подумал Гурон, калибр был покрупнее, но, с другой стороны, уменьшение калибра несколько повышает кучность. Для обреза это особенно важно. Он извлек затвор, заглянул в ствол. Ствол был забит илом… ну и ладно, будем чистить.

Раствора для чистки оружия у Гурона, разумеется, не было, но его это не смутило – в полевых условиях ему доводилось обходиться мокрой золой от костра и даже собственной слюной… сейчас под руками было хозяйственное мыло и керосин. Он настрогал мыло в керосин, разобрал механизм, отсоединил магазин и соорудил ершик… он чистил свое «кулацкое» оружие и это простое, привычное занятие успокаивало.

Он вычистил обрез, дал ему просохнуть, смазал ствол и механизмы тонким слоем веретенки. Потом подмигнул оленю на капоте «Волги» и лег спать.

От Сенной к Апрашке народ тек сплошным потоком, как на демонстрации. Гурон шел в этой толпе, с интересом прислушивался к разговорам. Сзади шагали два мужика, переговаривались:

– Говорят, ваучер через год будет стоить, как три «Волги».

– Ага, будет… чего ж за него больше литра «рояля» не дают?

– Это сейчас не дают. Чубайс по ящику говорил: три, бля, «Волги». Теща слышала.

– Ты губоскат купи, чучело. А лучше два – себе и теще.

– А ты, Колян, чего со своим ваучером делать будешь?

– Да я этот вонючер лучше поменяю на литруху «рояля». Пока ты свои «Волги» дождешься, у меня уже похмелье пройдет!

Впереди Гурона шли две женщины. Одна жаловалась другой:

– Купила дочке «варенку». Продавец сказал: фирменная вещь, настоящая Турция. И что ты думаешь? Оказалось, подделка!

– Дурят нас, Люся, как хотят… ты талоны на колбасные изделия отоварила?

Гурон шел в толпе, слушал чужие разговоры и сам ощущал себя чужим.

Вдоль Садовой стояли бабушки. Они торговали сигаретами, продуктами, водкой… книжками, клеем «Момент», вязаными носками, школьными тетрадками… мылом, колготками, шампунем из гуманитарки. Стояли подростки, торговали лампочками со следами краски… На углу Садовой и Апраксина переулка мужик, сидя на корточках, раскидывал на куске картона три карты, азартно-весело выкрикивал:

– Подходи поближе, наклонись пониже! Будешь внимательным – выиграешь обязательно!

Карты мелькали, вокруг мужика толпились желающие разбогатеть на халяву… картишки мелькали, мелькали, мужик покрикивал:

– Не будешь жадным – получишь навар, поставишь рупь, а наваришь долла?р!

К удивлению Гурона, желающих «наварить долла?р» было не так уж мало.

На входе в Апрашку… продавали входные билеты. Гурон только головой покачал: он всегда считал, что на рынок зазывают, уговаривают зайти. В новой, свободной России все было наоборот, за вход на рынок требовалось заплатить. Он платить не стал, просто посмотрел на «контролера» и прошел внутрь.

Внутри крутился водоворот из покупателей и продавцов, дрянных товаров и обесцененных денег, карманников и оперов из отдела по борьбе с «карманной тягой». Гурон продирался сквозь толпу, высматривал торговцев газовыми баллончиками. Нашел их в дальнем углу. Мужчины и женщины, молодые и не очень, стояли в ряд, держали в руках разноцветные и разнокалиберные баллончики. На груди у многих висели картонки с изображением пистолетов и револьверов.

Гурон прошел вдоль ряда, остановился напротив молодого белобрысого парня. Тот сразу сказал:

– Широкий выбор средств самообороны для вас и членов вашей семьи. Реальные цены. Скидки при покупке трех и более предметов.

– Мне нужно десяток, – сказал Гурон, глядя в глаза парню.

– Чего именно, господин? – заинтересованно спросил тот. Гурон вытащил из кармана патрон, подбросил на ладони и снова убрал в карман.

Торгаш почесал в затылке и сказал:

– Может, и есть у кого… но денег будет стоить.