действиям, словно давно ждал повода наконец-то поставить Империю Зла на уши, чуть не назвал его Славкой.

За столом сидели лидеры движения, все чернокожие, только самый крайний, чуть ли не на приставном стульчике, белый, даже не латинос, а с явной примесью ирландской или немецкой крови. Дмитрий всматривался в их суровые лица, слегка надменные, лица бесспорных руководителей организации, что ставит своей целью победу ислама любой ценой, вплоть до вооруженной борьбы.

Ему знаком велели подойти к столу. Дмитрий видел, с каким вниманием парни под стеной наблюдают за каждым его движением. И хотя его тщательно обыскали, но все знают, что есть группы людей, убивающие голыми руками с такой же легкостью, как если бы держали автомат.

– Чем вы докажете, – сказал высокий седой негр, он сидел за столом во главе, – что вы в самом деле… оттуда?

Дмитрий слегка поклонился:

– Как вы понимаете, у меня не может быть документов. Более того, если я попаду в руки противника, я буду отрицать, что я вообще когда-либо видел мой Ирак… Словом, у меня в самом деле нет никаких подтверждений. Если честно, то разве ФБР не снабдило бы меня всеми необходимыми бумагами?

Одна из четверки, молодая женщина с грубым решительным лицом, сказала седому негру:

– Рамирес передал, что с Востока прибыла группа наших братьев. И что один из них, может быть… будет добираться в одиночку.

А парень с огромным кадыком сказал нервно:

– Его приметы совпадают. Да и что-то слишком зашевелились копы в нашем районе!.. Не думаю, чтобы их всех подняли для того, чтобы нас дурачить.

– Округа, – сказала женщина задумчиво, – могли бы… но не штата!

Снова Дмитрий ощутил на себе испытующие взгляды, но теперь на некоторых лицах сумел уловить растущее уважение. Не всякая экстремистская организация способна настолько всполошить власти, чтобы по тревоге подняли всю полицию да еще запросили помощи из соседних регионов.

– Я не враг, – сказал он как можно искреннее, – я только другой… Я из страны, где больше верят честному слову, чем адвокатам. И где не боятся отдать жизнь за идею, за лучшее будущее для всех, а не только для себя.

Один из чернокожих, помоложе седого негра, но старше остальных, самый огромный и весь в выступающих буграх мышц, с фанатичным блеском в глазах, сказал яростно:

– Эта страна тонет в пороках! Когда все люди… даже мужчины!.. так берегут здоровье и не заботятся о стране, то мне стыдно, что я принадлежу к этому народу!..

Высокий негр с короткой бородкой сказал строго:

– Джекобс, Джекобс! Мы уже не принадлежим этому обреченному народу. Мы – мусульмане.

– Да, – сказал тот с жаром. – Мы – мусульмане.

Дмитрий смотрел на обоих с восторгом. Таких яростных лиц давно не видел, здесь жизнь кипит, ярость готова вырваться пылающей лавой. Это настоящие патриоты, они жаждут действий. Оба готовы отдать жизнь за правое дело, что понятно для русского, но так непривычно для любого, кто родился и жил по эту сторону океана.

Этот яростный негр, все еще свирепо раздувая ноздри, протянул ему руку через стол, сказал просто:

– Меня зовут Джекобс. Ты не сердись, но нам приходится быть настороже. За нами охотится как ФБР, так и ЦРУ. Даже УНБ, говорят, проявляет интерес.

– А что за УНБ? – поинтересовался Дмитрий. – Я о такой фирме ничего не слышал.

– УНБ… Перед ней ФБР и ЦРУ сопливые щенки. Мы знаем о ней мало, но знаем точно, что у УНБ есть своя тайная организация, сверхсекретная и глубоко законспирированная. О ней не знает ни одна из правительственных организаций, о ней не знает ни Конгресс, ни сенат, которые выделяют деньги на их содержание. И очень немалые деньги!

– Что, так хорошо живут?

– Нет, организация немаленькая. Собственно, это целая армия. Целая армия бывших убийц, психопатов, маньяков… которые натворили таких дел, что их к смертной казни… но УНБ, фальсифицируя бумаги, забирает этих смертников к себе. Там их ставят перед выбором: либо приговор приводят в исполнение, либо они будут работать на УНБ. Причем делать то же самое, что делали раньше: убивать, пытать, насиловать, зверствовать в свое удовольствие… но только в рамках заданий. Понятно, что большинство тут же соглашается. Правда, процент отсева во время обучения высок… Не все убийцы оказываются достаточно бесчеловечными, чтобы работать на УНБ. Туда вообще требуются монстры с нечеловеческой психикой… Но прошедшие отсев работают с удовольствием, получив такую «крышу»: все, что они делают, это, оказывается, «на благо страны»! Они, выходит, защищают демократию!

Дмитрий чувствовал, как по коже пробежал недобрый холодок:

– С этими ребятами придется столкнуться?

– Вряд ли, – ответил Джекобс, помедлив. – Не должны.

В комнату вошел грузный негр, обошел под стенкой, словно побаивался нарваться на пулю, вдруг да начнется стрельба. Наклонился и пошептал главе что-то на ухо. Тот выслушал, не отрывая взгляда от Дмитрия, кивнул. Глаза его прошлись по молодому парню сверху донизу, остановились на его пылающем лице:

– Хорошо. Но мы прервемся ненадолго.

Вилли поинтересовался:

– Случилось что-то?