Ламех возразил:
– Да? А когда ворвались в веси, нам рассказывали, то убивали всех! Даже женщин и детей!
Соломон в раздумчивости развел руками:
– Да, так было… Значит, убивают в пылу боя, в неистовстве, которое у них считается священным. Ярость к ним нисходит, как они полагают, от богов. А раз так, то боги и в ответе. Но зато потом безоружных не убивают. В весях немало людей, которые просто не могут добраться к нам. Старые, немощные, а то и молодые, которые не оставят больных или престарелых родителей. Они все нуждаются в ребе!
Когда Ламех подошел к воротам, земля колыхалась под ногами, и он страшился, что не попадет в раскрытые створки, даже если бы рядом с воротами снесли и часть стены.
– О Яхве, – бормотал он, – ну зачем я, по какой дури, выучил язык древних скифов? Лучше бы остался погонщиком скота, как мой отец, как мои братья! Верно говорит ребе: во многих знаниях – много печали. А я, видать, переполнен знаниями и мудростью, ибо что печаль – меня разопнут, сожгут, потом отрубят руки и ноги, повесят, с живого сдерут кожу, а в довершение еще и выколют глаза…
Ворота за спиной захлопнулись. Ламех постоял, его трясло с такой силой, что зубы едва не отхватили язык. Ощутил вкус соленого во рту, охнул, заставил себя потащиться обреченно навстречу смерти. Старому Ездре просто повезло, что его не тронули, кому нужна его седая борода, а его, молодого и умного, тут же предадут лютой казни, ибо известно, как дикие и злые ненавидят умных и одаренных богом!
Утреннее солнце светило прямо в глаза. Полуослепленный, он брел от стен града, которые теперь казались надежными и крепкими. А впереди был далекий топот, дикие крики, нечеловеческий хохот.
Бормоча молитву, он сделал еще несколько шагов, ноги тряслись и подгибались, как вдруг впереди прогремел перестук копыт. Из облака пыли выметнулся огромный конь, пасть была как у дракона, глаза словно пламя, а копыта, что нависли над головой, были размером с тарелку.
Страшный голос обрушился сверху как удар молота:
– Кто ты есть?
Дрожа, он вскинул голову. Вот как приходит смерть, подумал смятенно, вот как приходит она, да еще в каком страшном облике…
– Я… я… – пролепетал он. Горло, перехваченное страхом, отказывалось проталкивать слова. – Я…
– Что? Говори, а то сорву голову и скажу, что так и было!
Всадник объехал его сбоку, и у Ламеха вовсе отнялся язык. На огромном боевом коне гордо восседала могучая женщина – высокая, мускулистая, широкая в плечах, настоящая великанша. Она была в кожаной безрукавке, голые плечи блестели, как отполированные ветром валуны. Полы безрукавки небрежно соединял кожаный шнур в два ряда. За ее плечами торчала рукоять гигантской секиры, на крюке седла висела боевая палица – Ламех не поднял бы ее и двумя руками, гигантский лук, а сзади из короба торчали стрелы немыслимой величины.
– Бог мой, – вырвалось у Ламеха, – так вот каков народ Гога!
Ее голос стал еще суровее:
– Какого Гога, дурень? Обалдел вовсе? Это народ Руса!
– Обалдел, – торопливо согласился он. – Как есть обалдел!.. Увидеть такую прекрасную женщину в седле… это ж все одно что царицу Савскую воочию!.. Да я просто счастлив, ибо у нас нет таких воительниц, только в старых легендах…
Ее могучая рука с плетью, что уже зависла для удара, в нерешительности застыла. Ламех сгорбился, как старая черепашка, но великанша опустила руку.
– Что еще за царица Савская?
– Самая красивая в мире женщина, – торопливо сказал Ламех. – Но она жила давно, очень давно! Тысячу лет назад. И с тех пор не было на свете ничего подобного, но мне теперь и умереть не страшно, ибо я зрел, мне повезло…
Ее свирепое лицо выразило сильнейшее недоверие, что медленно перешло в растерянность.
– Ты о чем? – потребовала она грозно.
– О тебе, несравненная!
Все еще глядя на него с безмерным удивлением, она велела:
– Иди вперед. Не вздумай бежать! Я бью без промаха.
Ламех взмолился:
– Я иду, иду! И хотел бы, не смог бы убежать.
– Почему?
– Ты настолько удивительна, – выпалил он, ужасаясь своей дерзости, – что я не могу отойти от тебя! Да лучше я упаду от твоей руки… Ты настолько похожа на царицу Савскую… особенно ноги. Да будь здесь наши мудрецы, они бы ахнули от удивительнейшего сходства! Как будто она сама появилась воочию.
Он шел, постоянно оглядываясь, потом она пустила коня рядом. Ламех со страхом косился на ее огромный сапог, что колыхался на уровне его лица. Одним пинком переломает ему все кости!
А великанша сказала медленно:
– Меня зовут Моряна. Я самая сильная из всех женщин. А из мужчин только трое сильнее меня! Еще четверо… на равных.
– Моряна, – повторил Ламех, – какое прекрасное имя! Наверное, от слова «мор»?
