Герцог ухватил ее за узкую кисть, откуда и силы взялись, готовый бежать до самых городских врат замка принцессы. Оглянулся раздраженно:
– Что застыл как пень?
– Бегите, – крикнул я. – Теперь вы в безопасности!
Он не успел открыть рот, как я повернулся, ветер засвистел в ушах, а деревья замелькали мимо, как летящие стрелы.
ГЛАВА 22
Замок выдвинулся из-за леса мрачный и неприступный, мне под ноги метнулось черное, я инстинктивно подпрыгнул, но, чтобы не упасть, ухватился за дерево. Меня трижды мотнуло вокруг ствола, сверху каркнуло раздраженно, а когда мир перестал вращаться, я увидел оскаленную пасть волка и красный язык.
– Ты настоящий герой, – сказал он с почтением. – Сразу на выручку друга! Сам погибай, но товарища выручай… Так и надо. Это было бы красиво и благородно. Я не хотел мешать, но вот этот комок перьев настоял…
Сверху раздраженно каркнуло еще громче:
– Еще бы! Красивая и возвышенная смерть – это красиво, это трогает, даже у меня может выдавить скупую мужскую слезу, что прожигает камень. Особенно когда мрет молодой и здоровый, на котором бы еще пахать и пахать. Мой лорд, ты же знаешь, что к замку нельзя подойти незамеченным. Тебя утыкают стрелами из сотни арбалетов, едва приблизишься на выстрел… Но это вот, которое в шерсти, нюхом учуяло выход… Понимаешь, высшие зрят с высоты полета, а всякие низшие все нюхом да нюхом, как пингвины.
Я перевел дыхание, чувствуя себя в самом деле глупо:
– Если пойдем подземным ходом, на выходе нас сразу же по голове и в сумку. Хотя, с другой стороны, кто станет ждать, что найдется герой, который вернется тем же ходом, что и убежал?
Ворон каркнул:
– Рассуждаешь правильно. Как герой. Как настоящий герой! И настоящий мужчина. Ты прав, никто не станет ждать, что найдется идиот, который вернется тем же ходом, что и убежал. Но… а вдруг там тоже такие же идио… гм… такие же герои? Героев ведь не сеют, не растят, они сами откуда-то берутся. Даже в наших краях. Так что я, как существо не слишком героическое, а всего лишь разумное, воспользовался бы другим ходом. Благо их тут видимо-невидимо.
Волк прорычал с отвращением:
– Мелкая душонка! Ни героизма тебе, ни самопожертвования. Тебе бы летучей мышью на людёв кидаться, кровь сосать у невинных детишек… Мой лорд, здесь поблизости есть выход из замка. Он же и вход. На случай пожара и… ну, для всякой надобности. Если разгрести вон те кусты, поднять там валун…
Не мешкая, я разгреб кусты, поднял каменюку, поднял остальные глыбы, начал сомневаться, могли и приколоться над человеком, затем блеснуло металлическое кольцо, ухватился, потянул. Затрещало, словно ломался камень, от натуги покраснело в глазах, потемнело, снова треск, появились ровные трещины, из щели пахнуло застоявшимся воздухом, полным запахов плесени.
Я поставил плиту торчком, сверху загремели жестяные крылья, пахнуло ветром. Ворон плюхнулся на каменный край огромный, как птеродактиль, закачался, растопырив крылья. Шея его удлинилась на треть, все пытался заглянуть в темноту. Волк подошел, принюхался:
– Мой лорд, я пойду с тобой.
Голос его был исполнен благородства и внутреннего достоинства. Ворон быстро каркнул:
– И я… нет, я лучше поверху, поверху. Это нисколько не умаляет ваши достоинства, мой лорд, но, рожденный ползать… э-э… пусть даже бегать по лесу, лижет лучше. Тьфу, кусает! Так что я, летать рожденный, подожду вас там, в замке.
Волк заворчал, шерсть вздыбилась, хоть не понял туманных инсинуаций, но по-волчьи ощутил оскорбление, а я поспешно опустился в тесный лаз. Дальше ход расширился, в подземном туннеле абсолютно темно, но наши глаза привыкли, и мы с волком все видели прекрасно, хоть и едва-едва, как в тумане.
Под ногами хлюпала невидимая вода. Я чувствовал, как холод пробирается сквозь выделанную кожу тура, морозит лодыжки, словно я ступаю по снегу.
Волк проговорил совсем тихо:
– Выход близко… А вон там еще один…
Мы шли вдоль сплошной каменной стены. Если бы не волк, я ни за что бы не ощутил, какие участки глыб надо раскачивать, какие нажать. Наконец одна подалась, из щели пахнуло кислым. Глыба вывалилась на ту сторону, я сжался в ком, но вместо ожидаемого грохота только смачно чавкнуло.
Волк скользнул в дыру первым. Я пролез поспешно следом. Руки уперлись в мокрое, склизкое. Волк сопел и тщательно вылизывался посреди темного подвала с рядами кадушек с кислой капустой. Что кислая, можно было и не заглядывать под крышки, те поднимались, несмотря на тяжелые камни сверху.
У дальней стены пол поднимался по дуге, дверь чуть ли не у потолка. Попробовал плечом, толстые доски из старого дуба, слегка подалось.
– Будь готов, – шепнул я.
Разбежавшись, стиснул зубы и грянулся в дверь плечом. Мы вылетели, я ожидал грохота, лязга, но с той стороны был полузадушенный крик. Мы упали на мягкое, слабо хрустящее, словно давили мешок с макаронами. Поднимаясь, увидел вытаращенные глаза и расплющенный нос, остальное было под дверью. Сзади прыгнул волк, оттолкнулся и помчался вперед по коридору. Для несчастного вес волка оказался последней песчинкой: глаза лопнули, как воздушные шарики, я ощутил на щеке липкое, теплое, но вытираться некогда, с мечом в мускулистой руке ринулся за волком.
