Светлана снова ответила односложно.

Он показался на пороге комнаты с белыми губами от зубной пасты.

– У меня к тебе просьба, – Григорий вытирал рот полотенцем.

Она снова сказала: да.

– Ты можешь дождаться меня здесь?

– Здесь?

– Да. Может быть, я сумею выбраться на обед. Ты умеешь готовить?

– Да.

– А другие слова ты знаешь?

– Да, Гр… Да, знаю.

– И какие?

– Не знаю.

Он снова скрылся в ванной.

О Господи, она чуть было не назвала его Гришей! Если бы это произошло, то она бы расхохоталась. А он обиделся. Как же быть в такой ситуации?

Не надевая бюстгальтера, она накинула на плечи кофту и быстро влезла в юбку. Подошла к зеркалу и ужаснулась, глядя на копну волос на голове. Моток колючей проволоки. Она стала приводить волосы в порядок.

Неожиданно она нашла выход из тупикового положения. Отложив расческу, она повернулась и громко позвала:

– Товарищ генерал!

Не выдержала и рассмеялась.

Дробов в этот раз появился на пороге комнаты уже почти одетым: брюки, рубашка, туфли.

Светлана продолжала куражиться, шаловливо оглядывая его:

– Вы не забыли надеть нижнее белье? Или так же, как и я?

Кофточка сильно просвечивала, не скрывая розовые кружочки сосков и матовую поверхность кожи.

Она не ожидала, что Григорий умеет смущаться. Возвращаясь в раннее утро, она вспомнила его слова: «Мне стыдно». Теперь стыдно должно было быть ей. Но… ничего подобного она не почувствовала.

Откуда в ней эта раскованность? Или распущенность?

Заложена.

«Во мне заложена маленькая распущенность».

Она стала коверкать стихи великой поэтессы:

– Прости. – Она подошла к Дробову и обняла.

Отстранив ее, он улыбнулся:

– За что?

Она замотала головой, не ответив.

Генерал надел пиджак, взглянул на часы. Потом на нее.

– Я тебя очень прошу, дождись меня. Если бы не моя работа… Я сейчас ненавижу ее. Ты дождешься меня?

Она вздохнула.

– Ладно. Только мне придется звонить в редакцию и что-то врать. – Она вдруг осеклась. – Господи! Мне еще нужно будет звонить домой! Мои, наверное, все морги обзвонили!

Теперь улыбнулся он.

– Не буду мешать. Если придется очень трудно, звони мне на работу, вот номер телефона, вместе что- нибудь придумаем.

Дробов оставил ее в глубоком трансе.

А Светлана думала, что будет врать родителям. А еще вспомнила о том, что забыла спросить его о заложнике, отравляющих веществах и тому подобной чепухе. Ну ладно, это не к спеху.

Вчерашний вечер снова окунул в воспоминания, он был словно расчленен на несколько частей. Хотя это было одно целое. Через некоторое время Светлана подобрала подходящее объяснение. Вчерашний день можно было смело сравнить с фильмом, состоящим из трех новелл или саг. Первая была официально- серьезной, вторая – стыдливо-сосредоточенной, третья – дерзко-раскованной. Начало сегодняшнего дня можно было бы назвать распутно-запутанным.

Из всех частей самой неудачной Светлана считала вторую, когда за столиком в ресторане, хлебнув лишка армянского коньяка «Наири», читала свои стихи.

Вот дура!