всех языках мира?
– Зачем на всех? – пожала плечами Лена. – Я немного знаю итальянский, мы начинали учить его в Универе как раз перед тем, как я сюда попала. Так что один семестр я отучилась. А тот дедок, который все время приходил ко мне, ну, ты видела, он со мной лопотал на сардинском диалекте.
Вот черт, знать бы о ее языковых способностях раньше, возможно, удалось бы поймать машину. Хотя, срезал я сам себя, неизвестно, лучше это для нас или хуже. Неопределенность по отношению к Лене меня здорово злила. Я не вытерпел и отозвал Эльзу в сторону.
– Ей точно можно доверять? – спросил я тихо.
– Кажется, да, а что?
– Это ведь с ней тебя поселили в одной комнате?
– Да, не пойму, что тебя смущает. – Тут я заметил, что мы с Эльзой незаметно перешли на «ты».
– Та девица, Катрин, сказала мне, что именно Лена выдала тебя, когда ты сбежала в консульство.
– Странно... Дело в том, что Лена меня предупреждала, что больше всего надо опасаться именно Катрин. Я хотела сказать об этом, но было некогда.
Я вспомнил перестрелку в борделе и невесело усмехнулся. Да уж, тогда было не до выяснения отношений.
– У Катрин было очень много шансов нас подставить, но, похоже, она ими не воспользовалась, – покачал головой я. Я подумал о стрельбе на второй лестнице. Знать бы, жива сейчас Катрин или нет. Ведь фактически она спасла нас. Если, конечно, все было именно так, как мне казалось.
– К сожалению, Катрин мы сейчас не можем ни о чем спросить, – словно читая мои мысли, произнесла Эльза. – Зато можем спросить Лену.
И прежде чем я успел возразить, она уже подходила к девушке, которая терпеливо ждала, чем кончится наше совещание, испуганно оглядываясь на разные шорохи.
– Скажи, – Эльза немного помедлила, но в итоге задала вопрос в лоб, – когда я сбежала, это ты сказала, что я в консульстве?
Лена замерла на несколько мгновений, будто после долгой дороги вдруг увидела тупик или наткнулась на какое-то непреодолимое препятствие. Потом поникла:
– Я. Мадам заставила меня обо всем докладывать. Сказала, что я должна войти к тебе в доверие. Но она заставила меня! Сказала, что если все пройдет хорошо, то отправит меня домой...
– И ты ей поверила? – насмешливо спросила Эльза.
Лена пожала плечами:
– А что оставалось делать? Это была хоть какая-то надежда. Но я не сразу сказала, что ты идешь в консульство, не думай. Я сказала, что ты ничего не говорила по поводу побега. Они уже сами начали догадываться про консульство – куда тебе еще было идти, – и тогда я как будто вспомнила, что ты меня про него спрашивала.
– И волки сыты, и овцы целы, – усмехнулся я.
– А зачем ты тогда говорила, что нельзя верить Катрин? – продолжала свой допрос Эльза.
– Для правдоподобия. Нужно же было тебе что-то рассказывать. Катрин я всегда недолюбливала, вот и свалила на нее все.
Да, если это было правдой, то довольно тонкий психологический ход.
– Ладно, – решил я. – Хватит болтать. Пора двигать.
– А что со мной? – робко спросила Лена.
– А что с тобой? Думаешь, мы тебя сейчас привяжем к дереву и оставим на съедение волкам, если они, конечно, здесь водятся? – Неожиданно во мне проснулось какое-то нездоровое веселье, а может, это было просто хорошее настроение. «Чему быть, того не миновать, – подумал я. – Все равно абсолютной правды мы сейчас узнать не можем, а делать что-то надо...»
И мы двинулись к деревне. Расстояния здесь небольшие, а идти в тени деревьев было приятно. И, несмотря на все неприятности, мы живы, здоровы и осталась надежда, что до Москвы сумеем добраться невредимыми. В такие минуты вдруг начинаешь ценить жизнь со всеми ее мелкими радостями. Мои спутницы вроде тоже повеселели, я расслабился и даже стал насвистывать себе под нос.
Расслабился я преждевременно. Даже слишком. Едва мы вышли на открытое пространство – от маленьких фермерских домиков нас отделяло широкое поле, засеянное какой-то трудноузнаваемой злачной культурой, – как совсем близко послышался шум вертолета. Это, конечно, мог быть кто угодно, но я привык в таких ситуациях перестраховываться.
– Быстро все прячемся! – Я махнул рукой и первый, чтобы подать пример, бросился в колосящиеся злаки: обратно под деревья нам было уже не добежать.
Кажется, я оказался прав – на вертолете действительно были наши преследователи: машина долго висела над поселением, сделала пару кругов над полем, но нас не заметили. Надо было поторапливаться: эти типы наверняка вернутся. И мы зашагали через поле к фермерским домишкам.
От жары у Эльзы звенело в ушах, а перед глазами появлялись темные пятна. Она вторые сутки не взяла в рот ни маковой росинки, очень хотелось есть, а еще больше пить. Она с трудом ступала по земле, и ей начинало казаться, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим: что она могла иметь общего с женщиной, муж который арестован и подозревается в убийстве? Которую похитили и увезли на остров, где изготавливались наркотики? И хозяин которого настоящий наркобарон? Неужели странница, которая идет неведомо куда под палящим солнцем, сбежав из публичного дома, это она, Эльза Инсарова?
Каждый удар сердца отдавался в голове. Потом вдруг земля поплыла перед глазами, покачнулась, и Эльза погрузилась в густую и душную темноту.
Хозяин первого же дома, в который мы постучались, здоровый мужик лет тридцати, почти безо всяких вопросов помог нам занести потерявшую сознание Эльзу в дом, где ее положили на кровать и привели в чувство. Лена действительно оказалась способна общаться с местными жителями. Утолив жажду, я с ее помощью рассказал нашу историю – разумеется, не всю, только о побеге из борделя.
Хозяин, его звали Николас, почесал широкой пятерней затылок, похмурился и согласился нам помочь. Мы позвонили в консульство (когда еще у наших крестьян тоже появятся мобильные телефоны?) и объяснили ситуацию.
– Да, – помолчав, ответил советник. Он, похоже, был уже совсем не рад, что ввязался в эту историю. Но деваться ему было некуда. – Самолет в Москву улетает завтра утром, я постараюсь вам помочь.
Мы договорились, что не будем заезжать в консульство, а поедем сразу в аэропорт, где нас уже будут ждать.
Николас разбудил нас рано, часов в шесть.
– Хочу освободиться пораньше, – объяснил он. – Работы очень много. Я один живу, как вы заметили, – он смущенно улыбнулся и покосился на Лену, – помогать некому.
Мы позавтракали, погрузились в джип Николаса и отправились в город. Вроде бы все шло гладко, но именно это меня и смущало: не мог же Брандо так просто от нас отступиться.
– Это еще что? – перевела бормотание Николаса Лена. На въезде в город стояли двое полицейских и проверяли документы. – Никогда такого не было.
Джип притормозил. Полицейский подошел к Николасу, козырнул и попросил права.
– Что-то случилось? – поинтересовался фермер, протягивая бумаги.
– Розыск, – коротко пояснил полицейский и посмотрел на нас.
– Это русские, – ответил Николас и коротко обрисовал ситуацию.
Полицейский потребовал документы. Я протянул свой паспорт. Документов на Эльзу и Лену у меня, конечно, не было. Но полицейский почему-то не стал возражать, а, еще раз козырнув, отпустил нас. Надо ли говорить, что все это мне очень не нравилось.
Едва джип сорвался с места, полицейский достал рацию и произнес на чистейшем русском языке:
– Первый, Первый, я – Девятка. Только что въехали в город, джип номер...
Брандо, принявший сообщение, удовлетворенно кивнул и тут же отдал новый приказ. А через две минуты за черным фермерским джипом по утренним улицам уже неслись три автомобиля с полицейской машиной во главе.
