итоге предполагаемый абонент слышал междугородный звонок, который нормальные люди почему-то обычно не любят пропускать. Способ этот, правда, работал в Юлином родном городе, и пользовались им на ее памяти несколько лет назад, но почему бы не попробовать?
Итак, Юля набрала восьмерку, а затем, дождавшись гудка, код Москвы и номер своей приятельницы, которая и привела ее в свое время работать в недвижимость.
Кажется, получилось! Во всяком случае, их соединили.
– Юлька, Господи, ты откуда звонишь-то? – кричала встревоженная подруга в трубку. Была у нее такая манера – говорить очень громко.
– Неважно, – ответила Юля. – Как там у вас?
– Про тебя милиция спрашивала уже, ты ж у них главный свидетель! Где ты?
– А что на фирме-то? – проигнорировала вопрос Юля. – Нашли этих убийц?
– Вроде нет пока, ищут. Но, говорят, непохоже, что это были профессионалы. Скорее наркоманы какие- то. Ты же знаешь, там бывшая хозяйка чуть ли не сама кололась. Ее арестовали уже, она созналась, что каких-то дружков своих подговорила со злости, что фирма ей денег мало дает. Так что вроде их вот-вот найдут. Господи, как хорошо, что меня в тот день не было! Как хорошо, что я простудилась-то как раз! Слышала, Верку-то тоже задело пулей, в больнице сейчас.
– Как она?
– Ой, что-то там все плохо совсем. Тебе-то вот тоже повезло, чудом, Юлька, чудом ты уцелела!
– Я знаю, – грустно вздохнула Юля. – Ну ладно, я потом еще, может, позвоню.
– Да где ты? Давай в Москву возвращайся – менты тебя ищут вовсю, свидетельница ж главная.
– Ладно, ладно. Пока! – Юля повесила трубку.
Ну что ж, кажется, все почти обошлось, можно вздохнуть с облегчением. Хотя, наверное, и стоит дождаться, пока этих наркоманов поймают.
На радостях на Юлю напала такая жажда деятельности, что она, не в силах найти ей лучшего применения в запертой квартире, принялась наводить чистоту. Тут уж ей было где разгуляться! Гордеев хоть и пытался временами поддерживать видимость порядка, отсутствие опытной женской руки все же ощущалось. Юля начала с окон, которые не мыли, кажется, с прошлой весны. Никаких специальных моющих средств конечно же во всей квартире не обнаружилось, и она ничтоже сумняшеся налила в красный пластмассовый тазик с горячей водой немного разрекламированного Fairy. Спустя часа полтора все стекла стали прозрачны, как слеза младенца, и было уже почти не отличить – разве что по едва заметному искажению, – открыто окно или нет. Затем Юля тщательно протерла пыль на всех поверхностях – по всем правилам, где влажной тряпочкой, где сухой, и, наконец, приступила к мытью полов.
Я уже почти доехал до дома, когда вдруг вспомнил, что оригинал кассеты с шариатским судом остался у Стаса. Возвращаться, конечно, не хотелось. Но, поморщившись, я решил хотя бы позвонить. Стас был еще дома.
– Ну ладно, тогда я к тебе сейчас заеду, – вздохнул обреченно я. Я вспомнил, что так и не успел пообедать перед выездом к Ковалеву. Кажется, мой желудок тоже об этом помнил. А желудок – вещь злопамятная.
И, сделав крюк, который занял у меня не меньше получаса, и забрав кассету, я наконец доехал до дома.
Там меня ждал сюрприз – такой чистой я свою квартиру, если честно, не могу припомнить. Разве что когда я сюда только-только въехал, но это, как говорится, было давно и неправда.
– Ни фига себе, – присвистнул я, ибо других слов просто не нашел, а те, что нашел, было как-то не очень удобно говорить вслух при Юлии.
– Нравится? – улыбнулась она. – Обед разогревать?
Черт, это слишком походило на идиллию! Я смог только утвердительно кивнуть.
Переобувшись, я прошел на кухню.
– Через пять минут, – сказала она, заглядывая под крышку кастрюли, из которой сразу по всей кухне разнесся аппетитный запах борща. – Ой, – она повернулась ко мне с таким выражением лица, словно только что прямо перед ней ударила молния. – Я, кажется, хлеб забыла купить.
– Ну вот, – сказал я с деланным огорчением. – Я так и знал, что сказок не бывает! Ведь говорила мне в детстве мама...
– Я сейчас схожу. – Юлия уже была в коридоре. – Ты какой больше любишь – черный или белый?
Я протянул ей входной ключ от двери, полный благодарности, что мне не пришлось идти за хлебом самому. Если честно, больше всего на свете ненавижу ходить за хлебом. Видимо, с детства осталось.
– Все равно, – ответил я.
– Следи за борщом, – уже закрывая дверь, сказала она.
Я покорно поплелся на кухню. И сразу понял, что лучше бы это я пошел за хлебом – здесь так аппетитно пахло, что даже и пять минут ожидания казались вечностью.
Однако же вечность оказалась короче, чем я ожидал. Уже через две минуты раздался звонок в дверь. Все-таки удивительно быстро она передвигается на своих длинных ногах!
– Я же тебе ключ дал, – сказал я, открывая дверь. Это была моя ошибка: за дверью стояло несколько человек в масках и в форме ОМОНа.
Реакция у них оказалась быстрее моей – я не успел захлопнуть дверь. И эти парни явно прошли профессиональную подготовку: мои боксерские навыки в этот раз мне почти не пригодились. Я просто не успел ничего сделать, как они уже скрутили меня. Вот черт! Хотя нет, кажется, одному из них я все-таки умудрился врезать. После этого я получил пару ощутимых ударов в живот и по голове и отключился.
– Посмотри, может, в квартире еще кто есть, – бросил одному из подчиненных омоновец, зашедший в прихожую самым последним.
– Он вроде ждал кого-то, – заметил третий, потирая здорово задетую Гордеевым челюсть. – Паскуда! – Он замахнулся было ногой, чтобы еще раз ударить адвоката в живот, но резкий окрик старшего заставил его передумать.
– Приказано не бить!
Остальные между тем рассыпались по квартире, переворачивая все вещи в поисках документов.
– Нашел! – Один из омоновцев вышел из комнаты, тряся бумагами, привезенными Гордеевым из Чечни.
– Должна быть еще видеокассета.
– Нет там ничего, два каких-то фильма только валяются.
– Ладно, пошли, в машину его! Кстати, у него в машине тоже надо посмотреть.
И так же быстро, как появились, люди в масках исчезли, прихватив с собой вырубившегося Гордеева.
Уже с утра Юля заметила два ближайших к дому Гордеева магазина. Они находились с разных сторон, равноудаленно – минутах в пяти ходьбы каждый. Тот, который был дальше от метро, показался Юле чуть дешевле, потому она выбрала именно его. Но хлеба там почему-то не было.
– Кончился, – объяснила продавщица. – Должны были в три завезти, но что-то машина опаздывает.
Вздохнув, Юля поспешила во второй магазинчик – эдакий мини-супермаркет, где помимо продуктов продавались различные моющие средства (эх, сюда бы на три часа раньше!) и другая всячина вроде журналов и открыток. Но к единственной кассе образовалась очередь человек из восьми. Десятиминутная прогулка за хлебом грозила растянуться уже на полчаса. А еще, как назло, старичок-пенсионер (и чего его понесло в этот магазин, есть же и подешевле!) медленно-медленно отсчитывал мелочью пять пятьдесят за хлеб.
– Хоть бы вторая касса работала, – раздраженно сказала девушка, стоящая впереди, своему другу, на что тот отреагировал по-философски терпеливо:
– Ты же знаешь, что так всегда происходит, когда куда-то торопишься.
«И правда, – успокоилась Юля. – Чего я так нервничаю? Да и торопиться особенно некуда. Подумаешь, обед слегка остынет...»
И все-таки она с большим трудом дождалась своей очереди. Еще вдобавок у кассирши кончились мелкие купюры, и она пошла их менять куда-то в глубь магазина.
