– Он меня не узнает! Все бесполезно, – причитала та.

– Давайте я вас провожу.

Они медленно шли по коридору, Денис поддерживал ее под локоть.

– Может быть, дети? Может быть, он узнает детей? – спросил Денис.

– Да? – Ее взгляд просветлел, но тут же она увидела ее... свою соперницу.

Сразу же лицо ее сделалось непроницаемым, и она нарочито громко произнесла:

– Нет. Никаких шансов. Он не узнает никого! Доктор сказал, что все бесполезно.

– Но попытка – не пытка, стоит попробовать. – Денис уводил супругу Мишина от отвернувшейся к окну женщины.

– Вы что, друг друга знаете? – не удержалась Лада.

– Я ее да, а она меня... Вот уж не знаю, возможно...

– Мне просто показалось, что все сказанное ею имело целью задеть вас. Поразительно, до чего эгоистичны порой бывают люди. Даже в минуту такого несчастья не упускают шанса поиздеваться над соперником! Дикость какая-то... – удивилась Лада.

– Упоение садомазохизмом, – согласилась та. – Вы не против, если я загляну к нему?

– Да, конечно, пойдемте. Простите, я хотела у вас спросить... Вы не знаете, была ли в жизни Николая какая-то ситуация, которая его бы потрясла очень-очень сильно? И на долгие годы?

– Зачем вам? – насторожилась женщина.

– Понимаете, это может его спасти. Из этого состояния его может вывести сильное потрясение.

– Да, ситуация такая была. Он рассказывал мне однажды... Из-за него погиб один человек. И он живет с чувством вины до сих пор. Он не любил об этом разговаривать, поэтому я не знаю никаких подробностей. Но это было сильнейшее потрясение его жизни.

– Большое спасибо за информацию. Мы вам очень признательны.

Близилась мартовская дискотека. Мишин размышлял, отпустят его родители или нет.

– А ты им ничего не говори, – посоветовал Доморацкий.

– Ну конечно! Чтоб меня опять дома заперли, уже навсегда?

– Скажи, что у меня ночевать будешь в этот день, что у меня, ну например, день рождения. Тебе же предки говорят, что твое право на выбор своих друзей неоспоримо? – предложил Груздь. – Так воспользуйся.

– Неоспоримо-то оно неоспоримо. Только навряд ли меня и на день рождения отпустят, так же как и на дискотеку. Я же вроде обещал себя хорошо вести, а приход на дискач для наших педагогов, сами знаете, уже плохой поступок. Хорошие мальчики на дискотеки не ходят, а сидят дома и долбаные умные книжки читают. Так что, чувствую я, никакого дня рождения не получится...

– Ну это уж вообще... Не отпустить сына на день рождения лучшего друга?!

– Да не в этом дело, Витька! Какой смысл что-то выдумывать! Если на день рождения отпустят, то тогда и на дискотеку отпустят. Да ладно, правду им скажу.

Но судьба как будто благоволила Мишину. Или, наоборот... издевалась.

В тот день его родители уехали к отцовскому другу, на проводы в армию его сына. Все складывалось как нельзя лучше. Перед дискотекой друзья собрались у Мишина дома. Доморацкий принес бутылочку бражки.

– Нет уж, я пить не буду, – отказался Мишин. – А то меня вообще не впустят.

– Да уж. Все знают, какими это чревато последствиями, – хохотнул Груздь. – Пьяный Мишин – ходячая бомба. В самом прямом смысле этого слова!

И Доморацкий и Груздь выпили вдвоем. Пришли на дискотеку не к самому началу, а в разгар веселья («К самому началу только лохи приходят», – доходчиво объяснил Доморацкий). Актовый зал мигал в темноте цветными огонечками, на сцене крутился самодельный стеклянный шар, как в самых заправских клубах Москвы, – вообще-то это был глобус, обклеенный маленькими зеркальными осколками. Народ отрывался по полной программе. Кое-где уже целовались парочки. Кое-где назревали разборки. Груздь и Доморацкий сразу же пустились в пляс под лихое диско.

А Мишин увидел ее... Люда была одета в светлую блузку и новомодные джинсики «в облипочку». Она зазывающе вертела бедрами, а руки и ноги выписывали модные танцевальные движения. Рядом как козлик подпрыгивал Сева и выкрикивал что-то задорное охрипшим голосом.

Потом начался «медляк» – тихая плавная музыка. И Мишин совсем загрустил, глядя на то, как она прижимается к Парфенову, а его рука сползает с ее спины.

– Что скис? – подбежал к Коле Груздь, потом проследил за Колиным взглядом и строго покачал головой: – Не, приятель. Не мечтай. Забудь! И самому легче станет.

Доморацкий поддержал приятеля:

– Ну! Пригласи на танец какую-нибудь телку! Они же теперь все тебя хотят, после твоего геройского поступка!

Мишин улыбнулся, но остался неподвижным.

– Ладно. Пойду Антонову приглашу. – И Груздь потерялся среди танцующих парочек.

Вскоре танец закончился. Люда ушла, а Сева направился прямиком к Мишину. Сел рядом и по- приятельски хлопнул по плечу. От него сильно пахло каким-то терпким парфюмом.

– Здорово. Что не танцуем?

– Не хочу.

– А может, не умеешь?

– Может, не умею, – равнодушно подтвердил Мишин.

– Ну так попросил бы Людку. Она бы тебя так научила! – Он сделал странные движения руками, не очень похожие на обозначения танцев. – Она клево танцует!

Коля удивленно посмотрел на Парфенова.

– Она же тебе нравится, а? – продолжал тот. – Я же вижу. Да она всем нравится. А будет с тобой!

– Чего? – не понял Мишин.

– Чего, чего! Нравится тебе Людка?

– Что? – У Мишина в мозгах не укладывалось, что парень вот так запросто может предложить другому парню свою девушку. И не простую, а самую красивую в районе.

– Заело, что ли? Людка тебе нравится?

– Ну допустим.

– «Допустим»! – хмыкнул Сева. – Сразу видно, что ботан. Я ее тебе дарю.

Обалдевший Мишин только хлопал глазами.

– Пацан! Расслабься! Ты мне нравишься. Особенно после того, что ты сделал! Расшевелил всех, мать их! Да и Людка, честно говоря, не против. Говорит, что ты ее заводишь. Ну а мне-то... Сначала, конечно, поревновал немного. А потом думаю – а фиг ли! Ты хороший пацан. И что бы мне не устроить ваше личное счастье? Да кто же я буду, если это не сделаю?! И, короче, после всего, сам понимаешь, можешь ее себе оставить. Мне она уже не нужна. Выпьем?

– Выпьем, – качнул головой потрясенный Мишин.

– Пошли на улицу. Тебе здесь нельзя. Да и Людка тебя там ждет. И еще кое-что...

Они вышли на улицу. Обворожительная Людка курила, облокотившись на парфеновскую «Волгу». Они отхлебнули по глотку вермута из бутылки, припрятанной у Севы во внутреннем кармане куртки.

– Держи, – Сева вложил в Колину руку ключи от машины, в Людину – бутылку. – Покатайтесь, поразвлекайтесь, детки! – И ушел обратно.

– Садиться? – спросила Люда.

Мишин никак не мог понять, в чем дело. Видя его нерешительность, она подошла к нему и нежно поцеловала в губы.

Обезумевший от счастья Коля прыгнул в машину, Люда села рядом.

– Водить-то хоть умеешь?

– У меня дядя – таксист. Учил меня. Куда хочешь?

– Сначала покатаемся, а потом видно будет.