а также несколько номеров люкс для отдыха подуставших патриархов.

На поминках Коновалов выпил три рюмки, как и положено по православному обычаю, а вот братве этого определенно не хватало. Насухую, известно, и черная икра не полезет. А если ты только собрался закатить речугу? Это что, тоже под минералку? И Отец, не одобрявший массовых пьянок, каким бы поводом они ни прикрывались, в конце концов махнул рукой и сказал:

– Ладно уж, гуляйте...

А сам потихоньку поднялся и исчез из зала. Вместе с несколькими своими охранниками. До номера его провожал пожилой человек с подобострастными движениями, представившийся Отцу помощником директора по административным вопросам. Он подвел к люксу, сам открыл дверь и сделал приглашающий жест.

– Чистый? – сухо спросил Коновалов.

– А как же-с! Мы свое дело знаем, Григорий Степанович.

Коновалов движением ладони отпустил его. Прошелся по номеру. В большой гостиной был накрыт стол на несколько персон.

– А столик-то, поди, побогаче, чем в зале, – хмыкнул Отец.

– Ну-ка, ребята, давайте, да и мне плесните в рюмочку.

Охранники переглянулись, но с места не сдвинулись. Крепко приучил их к порядку Баграт Суренович.

– Ладно, ребятки, – чуть улыбнулся Коновалов, – разрешаю помянуть Багратика...

После того как охранники выпили и перекусили, он написал на листе несколько фамилий и протянул ближайшему:

– Вот по списку пригласи их ко мне. И без шума. В лицо их знаешь?

– Как не знать!

– А ты, парень, – сказал другому, – все-таки проверь-ка номерок. А то понапихают «жучков», а ты потом отдувайся...

Люди, которых вызвал Григорий Степанович, явились через несколько минут, и Отец знаком пригласил их за стол. Приглашенные были мужиками битыми, оттянувшими многочисленные срока, все воры в законе. Многим были они обязаны Отцу, что Леня Новгородский, что Макс из Ставрополя, что Жора Ростовский, да и сибирские, и приморские не могли обижаться на Григория Степановича. Всего пришло девять человек. Князь приглашен не был. За исключением Князя, это была как бы верхушка криминального мира, избранная на пятигорской сходке, решение которой, как говорится, никакому обжалованию не подлежало.

– Я буду краток, – вставая, проговорил Отец. – На последней сходке было принято решение законным путем прийти во власть. Сделано немало. Наши люди сидят в Думе, в министерствах, в Правительстве, пока не на высших постах, но значительных. Имеются человечки и в администрации Самого. Я уж не говорю о ментовке... Вам хорошо известно, какие огромные суммы пущены нами из общака на подкуп чиновников высшего ранга. Взяли, значит, они тоже наши. Полностью мы им не доверяем, но держим на крепком крючке. Нами привлечены к делу крупные экономисты, политики, научные деятели, которые поддержали идею слияния государственных и наших средств. Хочу сказать, что наши средства намного превосходят государственные. Это кремлевским чиновникам кажется, что они находятся у руля, но рулим-то мы. Вы можете сказать: мол, давайте будем рулить дальше... Не получится. Во-первых, народ на грани терпения. Во-вторых, на глазах борзеет ФСБ, да и у ментов началась смута. Сломать, правда, им будет нас трудновато, потому что сажать придется не только нас, но и не меньше половины высоких чиновников. На этом мы и должны сыграть. Мы можем прийти к власти вместе с ними, поделиться на время, а там будет видно. – Григорий Степанович помолчал, обвел взглядом присутствующих. – И вот когда наше дело уже на мази, нашлись люди, которые очень хотят поднять большой кипиш. Убежден, это не в наших интересах. Пойдут по стране разборки, прольется кровь... Я много лет стою над вами и, вероятно, не избежал ошибок. Но как там по науке? «Тот не ошибается, кто ничего не делает!» – Григорий Степанович снова обвел взглядом братанов, которые, как ему показалось, даже несколько протрезвели. – Я уезжаю, а вы посидите подумайте.

И с этими словами Отец вышел из люкса.

– Гладко лепит, – проговорил Леня Новгородский и потянулся к бутылке.

– Так у него образование-то не твое! Верхнее!

– Папаша, говорят, был у него каким-то шишкой! То ли генерал, то ли адмирал... Кокнул его Ёся в тридцать седьмом! – сказал Жора Ростовский.

– Он, говорят, в лагере родился?

– Точно.

– Слышь, братаны, с нами-то что будет? Мне, к примеру, начхать на кремлевский кабинет! – обронил кто-то.

– Тебя туда и не пустят!

– То есть как, коли власть возьмем?

– А так! – сказал Леня Новгородский. – Сядут в тех кабинетах ученые головы, те, что сейчас на тебя пашут!

– На кой она тогда нужна мне, такая власть?! Не-е, братаны, я в такую игру не играю, – сказал Жора Ростовский, поднял бокал и поднялся. – Ну, за упокой души Малюты!

Братаны встали и, не чокаясь, выпили...

Меркулов собрал у себя совещание. Пригласил Денискиных орлов, приехали Вячеслав Иванович Грязнов и Сергей Иванович Федоскин, пришел Турецкий.

Обсуждали последние итоги.

– Мои источники докладывают, что среди криминальных авторитетов полный разброд, – сказал генерал Федоскин. – Похороны Малюты и поминки продемонстрировали, что власть Отца кончается. И следовательно, для начала мы можем попробовать вернуть государству хотя бы первые десять миллионов долларов.

– Это те, что, по утверждению Комара, были получены Коноваловым от Аракелянов? – спросил Турецкий.

– Те самые, – кивнул генерал, – подкожные. Из-за чего и возможен весь сыр-бор.

– А по моим источникам, – возразил Грязнов, – на них крепко положил глаз рвущийся к престолу Князь. И если ему удастся это сделать, вырвать их у Коновалова и вложить в общак, восстановив таким образом попранную воровскую справедливость, власть ему обеспечена. Все обиженные Отцом и задавленные Малютой «законники» и авторитеты будут на его стороне. А такой передел власти нам совсем не нужен.

– И что ты предлагаешь? – вмешался Турецкий. – Оставить статус-кво? Организовать защиту главного пахана?

– Как раз наоборот. Ускорить развязку.

– То есть?

– Имеется у меня, конечно, мыслишка, но... – замялся вдруг начальник МУРа. – Надо бы обдумать.

– Ну уж договаривай, Вячеслав, – поторопил Меркулов.

– Я-то скажу, да вот он, – Грязнов кивнул на Турецкого, – тут же мне какую-нибудь кличку пришьет. Азефа какого-нибудь.

Александр Борисович рассмеялся:

– Обещаю, Славка, не буду!

– Как я понимаю, – нахмурился Грязнов, искоса поглядывая на друга, словно ожидая подвоха, – по поводу этих десяти миллионов баксов все пользуются только слухами. Более-менее определенно по этому поводу высказался Комар, и то со ссылкой на покойного Левона. Маркин в своих показаниях тоже высказывает довольно твердое предположение. Наверняка знал об этом Баграт, но его уже не спросишь. Значит, что же нам остается? Принять за основу признания Комара. И если у Князя нет доказательств, мы можем ему их предоставить. А заодно дать почитать и показания самого Коновалова во время его допроса здесь. В них, я читал, имеется его признание о том, что он был соучредителем фирмы «Голден» и, следовательно, гонорар никак не мог его миновать. Кроме того, это по его указанию отстранены посредники между Бояровым и государством, за что Бояров также отвалил ему немалые суммы, о которых можно