Турецкий отключился и посмотрел на Гриднева, который внимательно прислушивался к его телефонному разговору.
– Вы что-то сказали о заявлении Егора... Александр Борисович? – вспомнил тот имя-отчество гостя без подсказки.
Турецкий достал из кармана лист ксерокса, развернул и припечатал его ладонью на столе.
– Это – копия, естественно, оригинал в папке генерального прокурора. Можете посмотреть.
Гриднев стал читать. И вдруг кровь прихлынула к его лицу. Он нахмурился, попытался откашляться, но из горла вырвался лишь хрип. Александр Борисович с тревогой взглянул на него. Но тот вытащил из кармана носовой платок, не разворачивая его, промокнул лоб, вытер шею и положил на стол рядом.
– Ну что я могу сказать по этому поводу? – Гриднев опять уставился в окно. Турецкий заметил, что директор избегал глядеть ему в глаза. – Тут и обо мне... Да-а, запутался он, бедняга... А вы желаете, чтоб я объяснил или стал оправдываться?
– Мне оправдания не нужны. Мне бы – правду, Олег Михайлович.
– А вы еще про какое-то заявление... не следственная тайна?
– Если нам удастся найти общий язык, обещаю ничего не утаивать. Но если в двух словах... У нас появились некоторые, скажем так – агентурные, данные, что Гусеву угрожает физическая расправа, вы понимаете, о чем я. Так вот, его заявление необходимо для обеспечения его же безопасности. Его третий уже адвокат – второму подстроили автокатастрофу, и он находится в больнице – сейчас на приеме у следователя Ершовой, имя которой здесь, – Турецкий ткнул пальцем в лист бумаги, – тоже упомянуто. Он должен сегодня же встретиться с подзащитным и заодно получить подтверждение того, о чем вы только что просили.
– Простите, но ведь адвоката Егору наняли... ну, все мы, не я один. Точнее, не моя была идея, хотя я поддержал. Что с ним?
– Вы не в курсе? Странно... Он повел себя как последний мерзавец. Либо строго выполнял данное ему задание. Короче, узнав о его откровенном двурушничестве, Гусев официально отказался от его услуг – вы уже прочитали. – Турецкий снова показал пальцем на заявление. – Адвокат стал качать права перед своими заказчиками и... был вчера убит. Тело пока, правда, не обнаружено, но это дело времени. Заказчик установлен.
– Кто? – выпалил Гриднев.
– А вот это уже следственная тайна, Олег Михайлович, – усмехнулся Турецкий. – Но можете быть уверены, вас мы не подозреваем. Поэтому я здесь. Ну что, подождем слова Гусева?
– Я думаю, не стоит ничего ждать, – решительно сказал Гриднев. – Будете спрашивать или записывать?
– Вы не совсем точно сформулировали свой вопрос, Олег Михайлович, – добродушным тоном сказал Турецкий. – И спрашивать буду, и записывать – с вашего согласия – на этот диктофон. – Он вынул миниатюрный японский диктофон, который работал с момента появления Александра Борисовича в директорском кабинете. Но Турецкий сделал вид, что включает его, и сказал, приблизив губы к микрофону: – Показания по делу Гусева дает генеральный директор акционерного общества «НПЗ – Стандарт» Гриднев. Прошу, Олег Михайлович, сначала я предоставляю вам возможность самому рассказать обо всем, что вам известно относительно названного дела, а после мы перейдем к уточнениям деталей. Вы не возражаете?
Гриднев отрицательно покачал головой. Турецкий засмеялся:
– Олег Михайлович, эта чувствительная японская техника, к сожалению, еще не дошла до того, чтобы фиксировать жесты собеседников. Поэтому словами, пожалуйста.
Но директор даже не улыбнулся. Он был напряжен.
– Я согласен дать свои показания.
– Очень хорошо, прошу...
Вернувшись на Большую Дмитровку, Александр Борисович «отметился» у Зиночки и засел в своем кабинете в ожидании новых известий. По пути он заскочил к Денису на Неглинную и отдал ему кассету для расшифровки магнитофонной записи и распечатки текста – у Дениса в одной «хитрой конторе» были знакомые девушки-специалистки, занимавшиеся именно этими делами и умевшие держать свои острые язычки за зубами.
Позвонил Филя и сообщил, что разрешение на свидание получено, что Гусеву Вадим сумел все правильно и, главное, быстро объяснить, и тот согласился принять его в качестве своего нового адвоката, подписал новое соглашение. Ну посетовал по поводу драматических событий последних дней – тут и исчезновение Лены, и беда с Гордеевым, и вероятное убийство Штамо. Заметил только, что петля затягивается. Вадим тогда и показал, какое Гусев должен написать заявление, чтобы избежать трагического финала. Не забыл и о просьбе Турецкого. Гусев подумал и ответил, что Олег оказался по отношению к нему порядочной сволочью, но он все же продолжает верить ему и просит, хотя бы в порядке исключения, сказать следователю всю правду. Иначе он, Егор, проклянет его, правда, скорее всего, уже с того света, поскольку дело к тому и идет.
Турецкий, слушая Филю, улыбался, ибо надобность в поддержке Гусева для него уже отпала. Гриднев ничего не стал скрывать, на вопросы отвечал четко и обстоятельно. Но все равно, записка пригодится – на будущее. Это – хорошая рекомендация.
Потом позвонил Щербак и доложил, что в офис Брусницына в Печатниках прибыл известный в криминальных кругах авторитет Мамон Каширский – Григорий Семенович Мамонов. Замени три буквы – и получится полный тезка кровавого атамана Семенова. Хотя менять ничего и не надо – оба бандиты. Просто того расстреляли, как уголовника, еще в сорок пятом или сорок шестом, а нынешний спокойно гоняет на крутых иномарках с милицейскими номерами, рвется в Московскую думу. И имеет в приятелях бывшего полковника внутренних войск, основавшего на добытые им, Мамоном, деньги – с помощью рэкета добытые! – Благотворительный милицейский фонд. Турецкий приказал глаз теперь с Мамона не спускать.
Много интересного наговорил на пленку Олег Гриднев, которому, как понял Турецкий, все давно осточертело и который устал бояться чьих-то бесконечных угроз.
Картинка-то оказалась незамысловатой – как любая современная уголовная акция. Даже и выдумки особой ее исполнителям не потребовалось. Вот наглость – это да! И еще то, чему в последнее время дали осторожное такое название – коррупция. Наша коррупция, а не зарубежная, о которой только и известно. А у нас-то откуда она? Из-за рубежа притекла? Чего ж ей и не притечь, если почва для нее благодатная? И если вскопали, вспахали и удобрили ее на самом, что называется, президентском верху? Злопыхательство, да? Ну как же! А матерый уголовник и высокопоставленный мент в одной упряжке – это не коррупция? А взятка в двести тысяч долларов, которую передает один следователь другому, чином повыше, – тоже не коррупция?..
В общем, Косте с его настроением будет чрезвычайно полезно рассказать историю о том, как несколько партнеров решили списать перед Отечеством свои долги, ну, не платить налогов, а перекинуть эту ношу – со всеми вытекающими отсюда последствиями – на своего же товарища. Нет, не товарища, а подельника. А затем, чтобы выйти сухими из воды, заказали его. Кому? А кто у нас за хорошие бабки может беспрекословно и, главное, высокопрофессионально выполнить любой заказ? Да только правоохранительные органы! Не в общем, надо читать, а в частности, конечно. А дальше что? А дальше, как предложили еще большевики на первых порах своего существования, – отнять и поделить. Что, фактически, уже и делается. Точнее, дележка подходит к концу, и появляются некоторые недовольные тем, что части оказались неравными.
При всем желании помочь спасению старого товарища, которого сам же и предал, Олег Гриднев, готовый даже к публичному покаянию (что ж, и такое случается!), никуда не мог деться от объективной оценки своей деятельности. Слаб, что ли, человек? Да не в этом дело! Он же видел, как все они, коллеги по бензиновому бизнесу, стали «окучивать» своего же партнера, владевшего контрольным пакетом акций предприятия, построившего три десятка доходных автозаправочных станций с качественным обслуживанием и развитой инфраструктурой. Как буквально заставили его, в качестве платы за «крышу», расстаться с крупным универмагом на юго-востоке столицы, который перешел в руки... Нет, а вот этого уже не придумать! Костя ведь скажет: этого не может быть, потому что не может быть никогда! Тоже заезженная формула.
