входят в поселение и «вытаскивают» пострадавших в джунгли. Питон прав – особое внимание надо обратить на церковь, там могут находиться миссионеры! Вопросы? Предложения?

– Разрешите, месье капитан? – Это был голос всегда молчаливого серба Джагглера.

– Слушаю!

– Со «второго» по «десятый» номера, командир! «Шестой» обязан быть с основной радиостанцией рядом с «первым» и помогать связью, осуществлять общее руководство операцией!

Андрей только улыбнулся едва заметно этой маленькой хитрости Богуслава.

– Хочешь лично повоевать, Джагглер?

– Он прав, Кондор! – проговорил наушник голосом Питона.

– Бардзо здрава мысленца, коммандер! – вторил ему Вайпер.

Андрей подумал минуту:

– Добро! Согласен. В деревню, для эвакуации аборигенов входят номера... – И Андрей, как всегда, принял свое, совершенно неожиданное решение. – «Четвертый» (это был Гранд), «пятый» (Вайпер), «восьмой» (Тень) и «десятый» (Джагглер)!.. Старшим на «месте» – Вайпер!

– Есть! Есть! Есть! Ешчь! – прозвучали ответы.

– Людей выводить на группу, Вайпер!

– Зробим!

– Остальные на прикрытии! Работать будем, если понадобится, поверх голов! Гром!

– Принимаю!

– Пять минут тебе! Ползи куда хочешь, но мне нужен уверенный маршрут отхода с «пиджаками» в направлении Ямусукро! Пять минут!

– Есть! Принял!

– Все! Замерли! Работаем по моему сигналу!

...«Кавалерия» «партизан» появилась через пятнадцать минут.

Сначала они услышали натужный звук нескольких дизельных двигателей: проехать в этих местах, даже на автомобилях повышенной проходимости, было очень тяжело – дороги попросту уходили под мутные глиняные потоки грязи. Андрей заметил в свой мощный оптический прицел, как встрепенулись и тревожно заозирались вокруг жители деревни. А еще через несколько минут в просветах между деревьями мелькнули четыре мощных армейских тентованных грузовика с белыми эмблемами на дверцах – силуэт щита, внутри которого были нарисованы скрещенные молнии. Эмблемы, странное дело, очень похожие на немецкую эсэсовскую символику времен Второй мировой.

«...Ёп-т твою ма-ать! – подумал Кондор. – Только этого нам и не хватало! Воевать с правительственными войсками, черномазую их мать за ногу! А ведь они, суки, сюда не на прогулку едут, падлы!..»

– Ком? – прозвучал в наушнике невысказанный вопрос Питона.

Он тоже узнал символику этой особой правительственной бригады по сдерживанию массовых беспорядков – «Brigade anti-emeute» ...

Решение было за Андреем, и он его принял:

– Всем номерам! Готовность – «Ноль»! Мы не знаем наверняка, чьи это машины и кто в них! Такой значок мог намалевать кто угодно!.. Будем работать! «Третий»!

– Я! – отозвался Питон.

– По моему сигналу «Раз!». Остальные начинают через десять секунд!

...Наконец два первых грузовика показали свои капотные морды из джунглей метрах в пятидесяти от выезда из «зеленки» на территорию деревни. Они ехали друг за другом по дороге-просеке, которая приходила в поселение под небольшим углом по отношению к снайперам «Аспида». Под совсем небольшим углом, но достаточным для того, чтобы можно было рассмотреть плоские негритянские носы водителей первых двух грузовиков. До машин было не больше 650—700 метров. С этого расстояния совершенно спокойно и результативно мог работать любой более или менее опытный снайпер из винтовки обычного калибра в 7,62 мэмэ. Грубо говоря, до «правительственного полицейского спецназа» сейчас доставали все «аспиды», но... Андрей уже принял другое решение – грузовики работали только двое, он сам и Питон...

Кто знает, какой урон может принести пуля калибра 12,7 миллиметра, тот может догадаться о задумке Кондора. Для тех же, кто в армейском вооружении не понимает ничего, достаточно будет простого пояснения – в Афгане наши старенькие пулеметы «ДШК» того же калибра «духи», у которых их было предостаточно, использовали против легкой бронетехники десантников типа БРДМ[41] или БТР[42] . Очередь из «ДШК» с 250— 300 метров прошивала их броню насвкозь. А бывало, что этими пулеметами сбивали и вертолеты. И не только легкобронированные «Ми-8» или «Ми-17», но иногда «сваливали» и «крокодила».[43]

Но!.. У французской «Гекаты» при том же калибре ее современный патрон имел такой пороховой заряд, что выстрелом можно было, наверное, добить аж до Луны! (Шутка!)

...Стреляя в водителя, практически «в лоб», Андрей рассчитывал, что пуля пройдет вдоль кузова грузовика, нанося максимально возможный урон противнику. Этим выстрелом, в смысле патроном, можно было завалить не двух, а гораздо больше «зайцев» – старая, известная всем поговорка в этом случае попросту не работала.

Еще до того, как появились грузовики, Андрей и Виктор снарядили магазины своих ручных «гаубиц» по принципу 3—2. То бишь три обычных патрона, два бронебойно-зажигательных – три выстрела по кабине, четвертый по бензобаку, а пятый на всякий случай. Это было опасно и «почти непрофессионально», потому что они не могли знать сейчас, есть ли у этих «партизан» свои снайперы или даже просто опытные «коммандос», что и в том и в другом случае могло обернуться бедой. Они сейчас оба шли вразрез тому, чему их обоих учил легендарный старший прапорщик Островский, или просто Бык:

«Снайперская засада – это очень тонкое искусство, мальчик! Здесь тебе порой ждать приходится по нескольку суток, и в таком ожидании самое главное – маскировка: залег в „лежке“, затаился и превратился в камень, в колоду, в придорожную кочку. И „засох“ до появления цели. Так, чтобы заяц попасся травкой, которая маскирует твою башку, и не догадался бы, что съел твою маскировку. А уж если выстрелил – меняй позицию, не задумываясь и не жалея! И помни при этом, что у противника тоже может найтись парень, умеющий обращаться с „оптикой“, и со старой „лежки“ он даст тебе стрельнуть еще не больше одного раза! Запомни это, если хочешь выжить! И запомни еще одну вещь! Для снайпера, если он, конечно, не хочет стать „одноразовым“, на самом-то деле важнее не орлиный меткий глаз, а крепкие заячьи ноги! И бегать он должен уметь точно так же, как серенький „косой“ – заметая и путая следы!..»

Уникальный и легендарный был этот суровый человек с лицом, словно вырубленным из единой каменной глыбы и испещренным, будто каналами, морщинами – отметинами былых операций и горьких потерь.

...Старший прапорщик Островский, а среди ратного люда, в узких кругах, просто Бык, обладал такими опытом и мастерством, что был единым инструктором на все отряды спецназа всех министерств и ведомств почившего в бозе СССРа. Правда, лично он обучал премудростям снайперского дела далеко не каждого и уж никак не по приказу – суров и груб был Бык до невозможности! Особенно с «паркетными офицерами» – таких он попросту посылал на фуй, совершенно не стесняясь и не боясь последствий. Он обучал мастерству только тех, кто ему понравился. И если пытался какой-нибудь такой командиришка надавить на Быка голосом или «погонным авторитетом», то тут же мог получить по репе, а потом дослуживать свой офицерский век где-нибудь в Забайкальском военном округе посреди тайги – ценили Быка, ох как ценили! И не только за мастерство высшей пробы, и не только за то, что у этого сурового «куска» были в «арсенале» практически все воинские награды, которые существовали, а кое-что и не в единственном числе, и не только за то, что этого вояку поносило по миру так, что, наверное, и на карте не было столько стран, в скольких он побывал! Но были тогда еще в Генштабе несколько генералов и полковников, которые могли бы так навсегда и остаться молодыми лейтенантами «в памяти потомков», если бы не он, Бык. Ну, и, конечно же, само мастерство его. Пройти «школу Быка» означало высшую инстанцию – таких стрелков, как он, без преувеличения в мире едва-едва набрался бы десяток. И Питон, и Филин, каждый в свое время прошли эту уникальную школу. «Школу Быка» ...