Но в племени твоем — его душа, Но в племени твоем — весь мир его, Но в племени твоем — кумир его! В гареме целомудрия — душа. Лишь ветром целомудрия дыша, Она прекрасна, как весенний ток. Основа этой ткани и уток — Учтивый, скромный нрав… Но пробил миг, И вздох страдальца в сердце ей проник… В его очах — забвение всего. В его речах — свержение всего. Ты знаешь сам: он мастерства достиг, Отмечен высшим даром плавный стих, Но в каждой строчке — имя лишь одно, Не будет упомянуто оно. Сказал я. Сам теперь ты все поймешь И разум свой в советники возьмешь». И слушавший лишился вдруг себя. Как нитка, закрутился вкруг себя, Сначала даже слова не сказал, Ни доброго, ни злого не сказал, В ушах его стоял немолчный шум! Потом очнулся, успокоил ум И молвил так: «Ступай, вкушая мир. Скажи владыке племени Амир: «Такие речи недостойны нас, Я перед ними слух замкнул сейчас. Пусть говорит народная молва, Но ты гони подобные слова. Давно сыновний видел ты недуг, Ты должен был смирить строптивый дух. Знай, заслужил безумец одного: Цепь, только цепь — лекарство для него! Иль ты забыл могущество мое, И каково имущество мое, И как мое значенье велико? С тобой и сыном справлюсь я легко! Или тебе неведом больше страх? Я раздавлю, я превращу вас в прах! Запри Меджнуна, если он упрям! Не подпускай его к моим шатрам! Настойчив будет он в своих делах, — Тогда судьею станет нам аллах, Его тогда о милости моли: Я твой народ смету с лица земли!» Отправил с этим словом он посла: Война свой пламенный язык зажгла. Пришел посланец, долг исполнив свой… Поник родитель Кайса головой,
