Гумберт. Извините, дети, но эту прогулку вам придется отложить.
Он выпроваживает их и поднимается по лестнице, повторяя тот лающий звук, с каким он прочищает горло. Лолита в прихожей разговаривает со своими приятелями, которые гуськом выходят из дома на залитый солнцем порог.
Лолита. Ну вот, вы видели, ничего не поделаешь.
Мона. Я позвоню тебе попозже, Долли. По-моему, твой свитер просто сказочный.
Лолита. Спасибо. Он из «девственной» шерсти.
Мона. Вот и все, что у тебя есть в смысле девственности, милашка моя.
Хрипловатый смех Моны удаляется, Лолита захлопывает за ней дверь. Гумберт с лестницы слышал эти реплики. Лолита взбегает мимо него по лестнице к себе в комнату. Шарит в поисках ключа, чтобы запереться. Гумберт, топая, идет за ней.
Гумберт. Я давно спрятал этот ключ, моя дорогая. Нет такого места на земле, где бы ты могла…
Лолита. Оставь меня!
Гумберт. У тебя нет никаких оснований злиться на меня. Хорошо, я оставлю тебя наедине со своими мыслями, но прежде я хочу сказать кое-что об этой Моне.
Лолита. Тебе не заполучить ее. Она встречается с моряком.
Гумберт. Это идиотское замечание я пропускаю мимо ушей. Но что я хочу сказать: ты, может быть, желаешь свести меня с ней?
Лолита. Очень мелодраматично.
Меня от тебя тошнит. (Чуть тише.) Ну почему я не могу повеселиться с друзьями?
Гумберт. Потому, Лолита, что как только ты оставляешь меня, как только ты куда-нибудь уходишь, я начинаю Бог знает что себе воображать.
Лолита. Значит, у меня никогда не будет никаких развлечений?
Гумберт. Но у тебя есть развлечения. Ты хотела велосипед — я купил его. Ты хотела заниматься музыкой — я нашел эту мисс Ламперер, то есть мисс Кинг, которая считается лучшей пианисткой в городе.
Лолита. Я хочу играть в школьном спектакле.
Гумберт. Любовь моя, мы уже это обсудили. Неужели ты не понимаешь, что чем больше людей знают тебя, чем шире круг твоего общения, тем выше опасность, что они проникнут в нашу тайну. А мы должны постоянно оберегать ее. Ты говоришь, что хочешь играть в пьесе. Да ты уже играешь роль — в весьма запутанной пьесе, и это — роль невинной школьницы. Держись за эту роль, ее вполне довольно для одной юной актрисочки.
Лолита. Однажды… Однажды ты пожалеешь об этом.
Гумберт. Я знаю, что в действительности все это довольно просто. Ты не любишь меня. И никогда не любила. Ведь в этом все дело?
Лолита. Ты разрешишь мне играть в спектакле?
Гумберт. А ты любишь меня хотя бы немного, Лолита?
Она смотрит на него дымчатыми, распутными глазами, прикидывая выгоды от положительного или отрицательного ответа.
Лолита репетирует. Листки с ее ролью разложены на мебели. Гумберт с порога кухни с нежностью наблюдает за ней. Как бы находясь под гипнозом или исполняя некий мистический ритуал, она притрагивается к воображаемым предметам своими ловкими, тонкими девичьими руками.
Лолита (с романтической монотонностью). Спи, охотник Бархатные лепестки ниспадут на тебя. В этой беседке ты будешь грезить.
Она совершает пассы по отношению к невидимому партнеру; затем, двигаясь более естественно и наморщив лоб, принимается искать среди разложенных листков окончание своей реплики.
Гумберт (нежно). Если ты закончила, пойди поешь.
Лолита (продолжая свою ворожбу). Я спою тебе, охотник, колыбельную о плачущей горлице, которую ты потерял, когда был юношей. Слушай!
Нет больше Ливии, любви моей нет! В листве шорох и птичий зарок —
Сизая горлица встречает рассвет: Рок, рок[74].
Гумберт. Какая зловещая заключительная строчка. Безукоризненный спондей, но такой гнетущий.
Лолита. Отстанешь ты, наконец? А теперь спи, охотник, спи. Под дождем из розовых лепестков, спи, охотник.
Что тебе нужно?
Гумберт. Сделай перерыв на пять минут. Забудь своего мистера Охотника, кем бы он ни был.
Она принимается за «осязательную тренировку», делая такие движения, будто она что-то растирает пальцами в воздухе.
Гумберт. Что ты делаешь? Срываешь фрукт?
Лолита. Слушай — тебе какое дело?
Гумберт. Просто любопытно.
Лолита. Представь, что я потираю рог моего домашнего единорога — доволен?
Гумберт. Ладно, Гекуба.
Лолита. Пожалуйста, уйди. Я сейчас приду.
Он смотрит на нее влажными от нежности и обожания глазами. Раздраженная и разозленная, она ударяет кулаком по клавишам фортепиано и падает в кресло, перекинув ноги через подлокотник.
Лолита. Ты что, никогда не оставишь меня в покое, а?
Он опускается на колени, буквально подползая к ней и намечая руками в воздухе движение, будто собирается обнять амфору, — ни дать ни взять старомодный воздыхатель.
Лолита. О, нет! Как, уже?
Гумберт. Любовь моя, моя плачущая горлица! Я так несчастен! Что-то таинственное сгущается вокруг нас — что, я не могу понять. Ты от меня что-то скрываешь, ты…
Звонок в дверь.
Лолита. Вставай! Живо вставай с пола! Это Мона. Я совсем забыла. Впусти ее. Я спущусь через минуту.
Она опрометью бросается через кухню в свою комнату на второй этаж, подхватывая по пути кусок итальянского пирога. С верхней площадки она кричит Моне, которую впустил Гумберт:
Лолита. Переодеваюсь и спускаюсь вниз!
Мона неторопливо входит в дом, следуя за Гумбертом.
Гумберт. Вы собираетесь репетировать? Она занималась этим весь день.
Мона. Ах, нет. Я отвезу Долли на урок фортепиано[75].
Гумберт. Но сегодня суббота. Мне помнится, мисс Ламперер перенесла занятие на вечер понедельника.
Мона. Она перенесла обратно.
Правда ли, что этот роман так хорош, как о нем говорят?
Гумберт. Ну, я не знаю. Это всего лишь старая любовная история на новый лад. Превосходный писатель, конечно, но кого это волнует? Мы живем в эпоху, когда идиот-обыватель превозносит литературу идей, роман с социальной начинкой.
Мона. Я бы хотела посещать ваши лекции в Бердслейском колледже, сэр. Мы, современная молодежь, так нуждаемся в духовном наставнике.
Гумберт. Скажи мне, современная молодежь, как прошла та вечеринка у твоей тетки прошлым вечером?
