Толстый хлыщеватый фермер в цветастой рубашке едет после Лолиты; за ним — двое мальчиков, затем — миссис Хопсон, а потом — Гумберт.
Эдда Хопсон (ее имя красуется у нее на спине), воспользовавшись тем, что тропа расширилась, поравнялась с Гумбертом и вовлекает его — принужденного — в светский разговор (о, тень Шарлотты!).
Миссис Хопсон. Ах, что за прелестный у вас ребенок! Я восхищалась ею вчера вечером в холле. Эти скулы! Этот девственный пушок на руках и ногах! Я немного художник, у меня даже были выставки. Берегите ее невинность! Я очень надеюсь, что у нее доброе сердце. Я-то терзала своих родителей, как хищник терзает бессловесных тварей. А она нежна с вами? Она вас любит?
Гумберт. Нет.
Миссис Хопсон. О, эти подростки ужасно жестоки. Но какая юная прелесть! Вот вам совет: не позволяйте этому рыжеволосому грубияну-наезднику заигрывать с нею. Я как-то ехала с ним одна, и он показал мне свой… короче говоря, совершенный бесстыдник. Должна сказать, я подумала, что это уж слишком: зная, что я разведена, попытаться воспользоваться этим.
Скатерти и салфетки. Официанты. Музыкальное трио. Лолита и Гумберт сидят за столом, полумрак.
Лолита (V Гумберту). Что значит жареный каплун?
Гумберт. Цыпленок.
Лолита. Нет, я возьму филе миньон на гриле.
Трио исполняет «Лолита! Лолита! Лолита!». Гумберт заказывает полбутылки вина.
Лолита. Дай мне попробовать.
Гумберт. Если никто не смотрит. Твое здоровье, жизнь моя, невеста моя.
Лолита. Ладно, ладно.
Гумберт. Как я хочу, чтобы ты была счастлива! Просто не знаю, что я могу для тебя сделать. Я скорее неуклюж, а иногда и груб. Но я обожаю каждый вершок твоего тела. Я хотел бы целовать твои почки и ласкать твою печень. Скажи, что мы предпримем завтра? Давай останемся здесь еще пару дней, посетим Фантомное озеро и, может быть, возьмем лодку? Что скажешь?
Лолита. Лодку? А ты умеешь управлять лодкой?
Гумберт. Почему ты смеешься?
Лолита. Просто вспомнила. Как-то раз мы катались на гребной лодке, Филлис, Агнеса и я, и нашли бухту, и начали купаться, когда из леса вдруг явился Чарли. И конечно, он не собирался плескаться с нами, а Филлис сказала…
Официант. Не желает ли юная леди еще молока? Лолита. Пожалуй, да. Гумберт. Так что сказала Филлис? Лолита. Ничего.
Гумберт. Ая надеялся услышать еще одну колоритную историю из твоей лагерной жизни.
Лолита. Все, больше не будет.
В этом месте они проводят три дня, совершив несколько поездок по окрестностям. Гумберт фотографирует Лолиту среди скал в Дьявольском Крашеном Каньоне — горячие источники, малютки- гейзеры, булькающая грязь, пузырящиеся лужицы. Другая поездка приводит их в Пещеру Рождественской Ели, глубокое сырое место, где Гумберт ёжится от холода и клянет свой путеводитель. Долгая поездка к разочаровывающей цели — выставке домодельных статуэток местной скульпторши — не улучшила Лолитиного настроения. Она делает вид, будто ее тошнит. Они пересекают необыкновенно скудную и скучную пустыню. Вновь появляются лесистые холмы.
Это последний и самый претенциозный мотель на их пути: двухэтажное сооружение очень модного и уродливого типа, стоящее среди железнодорожных путей и автомагистралей, заполненных грузовиками. Контора мотеля ярко освещена. Время — где-то глубоко ночью.
Управляющий. Так-с, всё, что мы можем предложить, — это комнату с двойной кроватью.
Лолита рассматривает сувениры, расставленные на конторской стойке.
Гумберт. Погоди, дорогая.
Лолита. Я хочу этот ридикюль.
Лолита. Si laid или не si laid — а я хочу.
Гумберт. Ну хорошо, хорошо.
Управляющий (рассчитываясь с Гумбертом). Пятьдесят и, позвольте взглянуть, три девяносто пять за это. Один серебряный доллар и новенький пяти- центовик. Желает ли юная леди свою монограмму на нем?
Лолита. Да. Мои инициалы — Д. Г.
Управляющий. Ага. Очень хорошо. Куда мой старик сунул эти инициалы? Папа! Ах, вот же они.
Лолита. Д. Г. Долорес Гейз.
В эту минуту Гумберт пишет свое имя на регистрационном бланке. Он уже написал: «Гумберт Г…», но с величайшим самообладанием спохватывается и дописывает «…ейз».
Управляющий. Попроси у своего папы доллар, Долорес. Это как в скороговорке: доллар — Долли, не правда ли?
Управляющий показывает Гумберту, куда поставить автомобиль.
Полы покрыты ковровой тканью, от пола до потолка — венецианские окна; платяной шкаф в нише, ванная выложена кафелем; проносящиеся грузовики и поезда аккомпанируют диалогу.
Гумберт. Эта «Гейз» была досадной оговоркой твоего прелестного язычка. Пока мы останавливаемся в гостиницах, ты — запомни — Долорес Гумберт. Оставим «Гейз» для исправительного заведения.
Лолита. Говоришь об этой школе в Бердслее?
Гумберт. Ты поступишь в очень хорошую частную школу в Бердслее. Но всего одно на ушко сказанное подруге слово, одна минута глупого бахвальства, и я могу отправиться за решетку, а ты — в детское исправительное заведение,
Лолита. Кстати, ты сказал «частная». Это что, школа для девочек?
Гумберт. Да.
Лолита. В таком случае, я там учиться не стану. Я хочу учиться в нормальной школе.
Гумберт. Не будем ссориться и препираться сегодня. Я измотан. Нам надо будет отправляться в дорогу рано утром. Прошу тебя, Долли Гумберт.
Лолита. Ненавижу твое имя. Это клоунское имя: Хамлет Хамберт. Омлет Гамбургович.
Гумберт. Или просто «Гамлет». Могу предположить, что меня ты ненавидишь даже больше, чем мое имя. Ах, Лолита, если бы ты знала, что ты делаешь со мной. Когда-нибудь ты пожалеешь об этом.
Лолита. Пожалуйста, можешь валять дурака сколько хочешь.
Гумберт. Ну хорошо, давай-ка попробуем совладать с этими жалюзи. С этими венецианскими окнами. Война с Венецией. Не могу справиться с этими планками.
Лолита. Я не слушаю, что ты там бормочешь.
Гумберт. Жаль. Это наша последняя ночь в пути. Интересно, какой дом для нас подыскали в Бердслее. Надеюсь, он будет кирпичный, увитый плющом.
Лолита. Мне все равно.
Гумберт. Но неужели тебе не кажется, что это было волшебное путешествие? Скажи, что тебе больше всего понравилось? Думаю, вчерашний каньон, а? Я никогда не видывал таких радужных скал.
Лолита. А по мне так радужные скалы омерзительны.
Она снимает ботинки. Ее движения сонно-замедленны.
Лолита. Я хочу пить. Гумберт. Там есть лед в кувшине.
Звяканье.
