Прямо перед нами пыхтел грузовик, навьюченный до небес гигантскими рулонами бумаги. Справа остановился белый спортивный «скайлайн», в котором сидела молодая пара. Трудно сказать, ехали они на какую-то вечеринку или возвращались с нее, но у обоих на лицах читалась беспробудная скука. Женщина, высунув из окна руку с двумя серебряными браслетами на запястье, смотрела на меня. Не потому, что я был ей чем-либо интересен, — просто больше смотреть было не на что. Будь на моем месте вывеска «Денниз»51или дорожный знак — в ее взгляде ничего бы не изменилось. От нечего делать я тоже внимательно разглядывал ее. Красавица незапоминающегося типа, какую можно встретить где угодно. В большинстве мыльных опер актрисы с таким лицом играют лучшую подругу главной героини — ту самую, которая спрашивает за чашкой чая в кафетерии: «Что с тобой, милая? В последнее время ты сама не своя!» На этом их роль обычно заканчивается, и как только они исчезают с экрана, вспомнить лицо уже невозможно.
На светофоре зажегся зеленый, и пока грузовик перед нами лениво трогался с места, белый «скайлайн», пижонски взревев, унесся вперед вместе с оглушительным хитом «Дюран Дюрана».
— Следи за машинами сзади, — попросил я толстушку. — Заметишь хвост — сразу говори.
Она кивнула и повернулась назад.
— Думаешь, за нами следят?
— Не знаю, — ответил я. — Но лишняя осторожность не помешает. Ты будешь гамбургер? Это быстрее всего.
— Что угодно.
Я заехал в ближайший «драйв-ин». Официантка в красном мини просунула в окошко поднос и спросила, чего мы желаем.
— Двойной чизбургер, картошку-фри и горячий шоколад, — заказала толстушка.
— Обычный гамбургер и пиво, — попросил я.
— Прошу извинить, но пиво мы не отпускаем, — сказала официантка.
— Обычный гамбургер и колу, — поправился я. Да, плохи мои дела: чтобы требовать пиво в «драйв- ине», нужно совсем свихнуться.
В ожидании заказа мы то и дело оглядывались, проверяя, нет ли хвоста, но ни одна машина за нами не последовала. Ну еще бы: станет нормальный шпик заезжать на одну стоянку с объектом. Наверняка припарковался где-нибудь неподалеку и ждет, когда мы снова вырулим на дорогу. Я перестал вертеть головой и машинально отправил в желудок гамбургер и лист салата размером с талон на скоростное шоссе. Толстушка же обстоятельно, с явным удовольствием уплела свой чизбургер, жизнерадостно схрумкала картошку и маленькими глоточками выпила шоколад.
— Хочешь картошки? — спросила она между делом.
— Нет, спасибо.
Она вычистила картонную тарелку до крошки, допила оставшийся на донышке шоколад и слизала с пальцев капли кетчупа и горчицы. Просто не девушка, а ходячий аппетит.
— Насчет твоего деда, — сказал я. — Значит, сперва мы должны пробраться в лабораторию, так?
— Пожалуй. Возможно, остались какие-то следы, которые подскажут, где искать его дальше. Там я уже разберусь.
— Но как мы туда попадем, если рядом — гнездо жаббервогов, а генератор ультразвука вышел из строя?
— Об этом не беспокойся. В офисе есть переносной излучатель. Не такой сильный, конечно. Но на несколько метров вокруг того, кто его несет, поле держит неплохо.
— Тогда проблем нет, — успокоился я.
— Правда, есть одна сложность, — продолжала она. — Батареек излучателя хватает только на полчаса. Потом он автоматически выключается и требует подзарядки.
— Весело! — криво усмехнулся я. — И сколько длится зарядка?
— Пятнадцать минут. Тридцать работает, пятнадцать заряжается. Полчаса — это как раз дорога от офиса до лаборатории, потому дед и сделал его небольшим — чтоб нести было легче.
Я вздохнул и ничего не сказал. Ладно. Все же лучше, чем ничего.
Вырулив с ресторанной стоянки, я заехал в круглосуточный супермаркет купить пару банок пива и карманную бутылку виски. Вернувшись в машину, выпил все пиво и четверть виски. На душе немного полегчало. Оставшееся виски плотно закрыл, передал толстушке, и она спрятала бутылку в рюкзак.
— Зачем ты столько пьешь? — спросила она.
— Наверно, чтобы не было страшно, — ответил я.
— Мне тоже страшно, но я же не пью.
— Нам с тобой страшно от совершенно разных вещей.
— Не понимаю.
— Чем старше человек, тем больше в его жизни того, чего уже не исправить.
— И тем сильнее он устает?
— Ага! — кивнул я. — И это тоже.
Она протянула руку и коснулась моего уха.
— Не волнуйся. Все будет хорошо. Я всегда буду рядом, — тихо сказала она.
— Спасибо, — ответил я.
Подъехав к офису ее деда, мы вышли из машины. Я надел рюкзак. Живот болел зверски. Будто по нему садистски медленно, один за другим, проезжали грузовики с кирпичом. Это всего лишь боль, повторял я про себя, точно мантру. Физическая боль, ничего общего ко мне самому не имеющая. Я собрал в кулак остатки самоуважения, вытряхнул из головы мысли о больном животе и поспешил за толстушкой к зданию.
Молодой громила-охранник на входе потребовал «предъявить удостоверение жильца». Толстушка достала из кармана пластиковую карточку и вручила ему. Охранник вставил карточку в прорезь компьютера на столе, проверил на мониторе ее имя и номер апартаментов — и лишь затем, нажав кнопку, отпер нам дверь в вестибюль.
— Это очень специальное здание, — объяснила толстушка, пока мы с нею пересекали огромный зал. — Все, кто входит в это здание, связаны с тайнами, для охраны которых требуется система абсолютной безопасности. Здесь, например, проводятся научные исследования особой важности, какие-нибудь сверхсекретные переговоры — ну, и так далее. Как ты видел, охрана у входа устанавливает личность и цель визита, а затем до последнего шага отслеживает телекамерами, действительно ли человек идет куда заявил. Так что любым хвостам, даже просочись они за нами в вестибюль, все пути дальше будут перекрыты.
— Значит, охране известно, что твой дед прокопал у себя дырку под землю?
— Кто их знает... Но вряд ли. Еще когда это здание строилось, дед заказал особую планировку с выходом в Подземелье, но об этом знали только два человека: домовладелец и архитектор. А строители считали этот выход обычной вентиляционной отдушиной. По-моему, даже все официальные чертежи в этом месте подделаны.
— Представляю, сколько денег он на это ухлопал... — сказал я.
— Да, конечно. Но денег у деда хватает, — сказала она. — И у меня тоже. Я ведь ужасно богатая. Сначала наследство от родителей получила, потом страховку. А уже из этого построила сверхкапитал на бирже.
Она достала из кармана ключ, отперла клетку лифта, и мы вошли в огромный металлический гроб.
— На бирже?
— Ну да. Меня дед в акции играть научил. Собирать информацию, анализировать рынок по биржевым сводкам, обходить налоги, деньги за границу пересылать и все такое. Акции — интересная штука. Никогда не играл?
— Да как-то нет... — пожал я плечами. Если честно, за всю свою жизнь я даже депозитного счета ни разу не открыл.
— До того, как стать ученым, дед работал биржевым маклером. Но потом у него скопилось столько денег, что он и сам не знал, куда их девать, а потому бросил биржу и подался в науку. Здорово, да?
— Здорово, — кивнул я.
