– В чем дело? Господи, твоя спина! Что с тобой случилось?

– Пожалуйста, говори тише.

– Извини, я забыла. Мой дружок.

– Что с моей спиной?

– Шрамы.

– Что?

– Она выглядит так, будто тебя высекли. Дрю похолодел. Вот что он упустил из виду! Годы епитимьи, когда он смирял себя ударами скакалки, не могли не пройти для него бесследно.

– Я был во Вьетнаме. Попал в плен, меня пытали.

– Наверное, это было ужасно.

– Я не люблю говорить на эту тему. Не хочу вспоминать. Держась к ней боком, он перешагнул через борт ванны. Затем завернул кран и медленно погрузился в горячую воду, испытывая блаженное ощущение того, как расслабились его уставшие мышцы. Он не принимал горячей ванны со дня своего вступления в монастырь и теперь смутно осознавал себя виноватым за минутное удовольствие. Запах мыла приятно щекотал ноздри. Уставившись на мочалку так, точно впервые в жизни видит ее, он некоторое время не двигался, но вскоре вышел из оцепенения и стал намыливать голову.

Она снова затянулась сигаретой с наркотиком и надолго задержала дым в легких.

– Пожалуй, я была не права. Ты не из застенчивых.

– Это всего лишь тело.

– Да? А я и не знала. Шампунь на полке, у тебя над головой. Ну и грязен же ты, милый. Посмотри на воду. Тебе придется слить ее и начать сначала. Что ты делал? Кувыркался в луже?

Ее ирония показалась ему забавной.

– Ты даже не представляешь, насколько близка к истине, – сказал он, почесывая бороду. – Кстати, мы достигли согласия в том, что мне нужна бритва.

– Она на полке, рядом с шампунем.

У нее не было крема для бритья, и он воспользовался мылом.

– Ты, наверное, сочтешь мой вопрос странным, – сказал он. – Кто сейчас президент?

Она поперхнулась дымом.

– Ты смеешься надо мной?

– Увы, нет.

– Но послушай, это уже во второй раз. Сначала Фикс, теперь… Ты не смотришь телевизор? Не читаешь газет?

– Там, где я был, их не было.

– Но ведь даже в тюрьмах есть телевизоры и газеты.

– Значит, ты можешь кое-что понять из моих слов.

– Ты не был в тюрьме? Но у меня создалось впечатление…

– Поверь мне, чем меньше я скажу тебе…

– Тем лучше будет для меня. Ладно, ты хочешь, чтобы я считала тебя священником.

– Почти священником. Тем, кого называют братом.

– Хорошо, если не хочешь говорить, я сделаю вид, будто поверила в то, что ты был в монастыре. Рейган президент. Дрю удивленно замер.

– Стало быть. Картера не избрали на второй срок.

– Не нужно было позволять иранцам дурачить нас.

– Иранцам?

– Послушай, мы живем во времена холодной войны. Ты что, вообще ничего не слышал?

– Полагаю, это становится очевидным. Расскажи мне хоть что-нибудь.

И она начала рассказывать. Он узнал о нападении на американское посольство в Тегеране в 1979. Узнал о том, что Советы, заявив о своем беспокойстве за будущее Ирана, оккупировали Афганистан – якобы для создания буферной зоны перед своими границами. Содрогнувшись в душе, он понял, что оба кризиса произошли из-за него – из-за того, что он сделал, а точнее, не сделал. По крайней мере, отчасти из-за него. Если бы он выполнил свое последнее задание, если бы убил того человека, которого его организация определила ему в качестве мишени, то последствия могли бы быть иными. Но он вступил в монастырь, и его несостоявшаяся жертва пришла к власти в Иране.

Неужели я был не прав? – думал Дрю. Сколько людей пострадало по моей вине? Но разве можно быть виноватым в том, что не стал убивать человека?

Тем временем женщина продолжала рассказывать.

Из-за Афганистана президент Картер не позволил американским спортсменам участвовать в Московских Олимпийских Играх 1980 года. В ответ Советы не позволили своим спортсменам принять участие в Олимпийских Играх в Лос-Анджелесе, в 1984-м. Русские заявили, что они не могут поехать на Олимпиаду, поскольку опасаются террористов. Но все знали, что они так поступили только из-за действий Картера.