подробно рассказал о ней. В частности, сообщил, что Ельцин высоко оценил работу финансового блока правительства. Отвечая на вопрос, заходил ли на этой встрече разговор о том, как глава государства относится к возможному участию нынешнего премьера в президентских выборах 2000 года, Степашин заметил довольно раздраженно, что это «совершенно несвоевременные пересуды».

Считаю циничным любое кокетство с идеей борьбы за президентский пост, сказал Степашин. сегодня государственному человеку надо не столько мечтать о высоких должностях, сколько думать о реальном укреплении российской государственности. Ныне вообще стоит вопрос о сохранении власти в стране, о предотвращении хаоса. Накал борьбы за власть грозит сделать из политической арены пепелище. А тогда ни президент, ни парламент уже не будут нужны. Не одумаемся, потеряем Россию.

Запомним эти даты 5 и 6 августа, дату встречи Степашина с Ельциным и дату публикации степашинского интервью.

Рассчитывал ли все-таки сам Степашин внутренне, «не для печати» на президентство? Валентин Юмашев уверен, что рассчитывал:

Сергей считал, что он очень сильный политик, что, будучи в роли премьера, он сможет убедить Бориса Николаевича, что лучшего кандидата на президентский пост в 2000 году у страны нет. Он был уверен, что сможет удержать ситуацию, сможет продолжить тот же курс, который проводил Борис Николаевич: демократическая Россия, экономические реформы. Он считал, что единственно, кто ему мешает, это Аксененко. А все остальные члены его команды, это люди, которые продолжают и будут продолжать реформы, начатые в девяностые годы, и эту команду он сохранит, став президентом.

Впервые в число претендентов на президентский пост Степашин был включен в мае 1999 года, когда он стал премьер-министром. По данным Фонда «Общественное мнение», 29 мая проголосовать за него были готовы 4 процента опрошенных.

В дальнейшем популярность Степашина возрастала. 9 июля ФОМ опубликовал данные опросов, из которых следовало, что с момента назначения его на премьерский пост уровень доверия к нему вырос в четыре раза с 6 до 24 процентов. Среди тех, кого опрошенные готовы были выдвинуть на пост президента, Степашин занимал пятое место после Зюганова, Примакова, Лужкова и Явлинского. «Если бы президентские выборы проводились в ближайшее воскресенье», за него проголосовали бы семь процентов.

Однако ярче всего популярность Степашина выявлялась, когда речь заходила о выборе одного из двух кандидатов во втором туре президентских выборов. Здесь он «выигрывал» и у Зюганова, и у Лужкова, и у Явлинского. «Проигрывал» же только Примакову.

В середине августа «президентский» рейтинг Степашина составлял уже 11 процентов.

Как уже говорилось, стремясь мирно решить чеченскую проблему, Степашин энергично готовил встречу Ельцина с Масхадовым. Между тем тревожные события стали происходить на границах между Чечней и Дагестаном, а также Ставропольским краем. Пришло сообщение, что 17 июня вечером и ночью с 17-го на 18-е чеченские боевики напали на посты милиции и внутренних войск. Погибли люди. 18-го к месту ночного боя в Дагестане были направлены боевые вертолеты. Столкновения продолжались и в последующие дни.

В конце июля, когда боевики неизвестного происхождения (их сразу же окрестили ваххабитами) стали регулярно нападать на расположения милиции и внутренних войск в районе дагестанского Кизляра, Аслан Масхадов предложил провести встречу представителей правоохранительных органов Дагестана и Чечни, чтобы покончить с нападениями и перестрелками. Такая встреча состоялась на КПП «Гюрзельский мост». Договорились общими силами обеспечивать безопасность дагестанско-чеченской административной границы. Однако тишины и покоя за этим не последовало…

7 августа отряд «непримиримых» численностью около 650 человек захватил несколько дагестанских сел в труднодоступной горной местности на административной границе с Чечней. Это стало началом затяжной операции по очистке этих сел, не ясно то ли от действительно пришлых, то ли от местных боевиков.

Было вполне очевидно, что кто-то поставил перед собой четкую цель сорвать встречу Ельцина и Масхадова, да и вообще осложнить и без того непростые отношения между Москвой и Грозным.

Люди, близкие к Степашину, спрашивали его, как могло так получиться: он столько сил положил на мирное решение чеченской проблемы и вот…

? Кинули! Сволочи! ? был ответ.

Резко изменилась и тональность его публичных речей на эту тему.

Бандиты есть бандиты, сказал он, выступая в этот день (напомню, 7 августа) перед журналистами, с ними надо поступать соответствующим образом. Заявления и разговоры, которые ведутся руководством Чечни о том, что оно якобы контролирует ситуацию, остаются только разговорами.

При этом премьер предупредил:

Ошибки, которые были допущены в 1994 году, мы повторять не будем. Хватит, русский солдат там погибать не будет.

Что под этим имелось в виду, было не вполне ясно. Среди прочего, возможно, что федералы теперь будут использовать какое-то новое высокоточное оружие, о котором говорилось в те дни во время поездки Степашина по Поволжью. Так или иначе, русские солдаты погибают на Северном Кавказе до сих пор…

8 августа, по согласованию с Ельциным, Степашин срочно вылетел в Махачкалу, чтобы на месте разобраться в происходящем, принять необходимые меры. Перед поездкой, комментируя ситуацию на Северном Кавказе, он заявил, что будет действовать решительно. По словам Степашина, события 1994 1995 годов в Чечне кого-то пугают, «руководители республики (по-видимому, имелось в виду Дагестана. О.М.) боятся брать на себя ответственность». «Я не боюсь», сказал Степашин.

…То обстоятельство, что Степашин фактически «проморгал» события в Дагестане, наряду с некоторым другими его промахами, конечно, не могли не отразиться на его дальнейшей карьере. Да, фактически она заранее была предрешена Ельциным, но, как уже говорилось, у некоторых близких к президенту и сочувствующих премьеру людей, до какого-то момента все-таки сохранялась надежда, что Степашин сумеет как-то переломить предрешенность своей судьбы. Теперь этой надежды почти не осталось.

9 августа Ельцин, по сообщениям прессы, должен был принять Степашина в очередной раз. Предполагалось, что, среди прочего, президент и премьер снова будут говорить о подготовке к декабрьским выборам в Думу.

Однако этому разговору не суждено было состояться. Встреча прошла с совершенно другой «повесткой дня». 9-го утром Ельцин принял Степашина, поблагодарил его за хорошую работу и… отправил в отставку. Все произошло примерно так же, как и с Примаковым. Для широкой публики это известие опять стало громом среди ясного неба.

Однако люди осведомленные знали, что Ельцин собирался отправить Степашина в отставку еще 5 августа (как раз на той встрече, о которой Степашин рассказал в «Известиях), для чего и вызывал его к себе в Кремль. Однако в тот раз премьеру удалось уговорить президента не предпринимать такого шага. Увы, этот уговор отдалил окончательное решение лишь на четыре дня…

9-го Степашин, по его словам, вновь высказал президенту «свою позицию» по поводу собственной отставки (в общем-то, можно догадаться, какова она была), но, как говорил он позднее, послать правительство в отставку «это право президента, он президент, верховный главнокомандующий».

Я был, есть и буду вместе с ним до конца, добавил Степашин. Я искренне благодарен этому человеку за то, что мальчишкой он ввел меня в большую политику.

Вот такими на деле оказались «ровные деловые и человеческие» отношения президента и