– Что случилось? – встрепенулась она.

– И правда, красивый парень, – заметила Кармен, кладя ей руку на плечо, – но мне кажется, что ему сейчас не до романов. Видишь, как он поглощен занятиями с твоим отцом?

– Может быть, мне отрезать косу и сделать завивку? Или начать красить губы, как Изабелла?

– Боюсь, это не поможет, – ответила Кармен. – У этого парня голова занята совсем другими вещами, так что постарайся о нем не думать. Ты у меня еще совсем маленькая. – И Кармен поцеловала дочь в макушку.

– А если я не могу о нем не думать? Это что, ненормально?

– Это нормально, иначе и быть не может. В твоем возрасте грех не влюбляться. – Кармен смотрела на свою любимицу с тревогой и нежностью.

– Ты думаешь, я влюблена? – продолжала допытываться Джулия.

– Думаю, да. Но еще я думаю, что ты будешь влюбляться не раз и не два, пока не встретишь настоящую любовь. – Кармен сказала это с убежденностью, она и в самом деле верила, что Джулия встретит в жизни мужчину, с которым будет по-настоящему счастлива. – Пойдем лучше собираться, – ласково добавила она, – или ты забыла, что завтра мы едем к дедушке?

Они уже начали спускаться по лестнице, но Джулия вдруг резко остановилась.

– Но если я поеду в Модену, то не смогу больше видеть Гермеса! – с отчаянием воскликнула она.

– Ничего, ты увидишь его, когда вернешься, – постаралась успокоить ее Кармен. – Не может же теперь вся жизнь остановиться только из-за того, что ты влюбилась в парня, который не обращает на тебя никакого внимания!

– Я бы все отдала, лишь бы он меня заметил!

Кармен прижала к себе Джулию.

– Девочка моя, – сказала она, – не принимай все так близко к сердцу! Пусть у меня и не слишком большой опыт в таких делах, но я хочу дать тебе один совет. Как женщина женщине. Никогда не жертвуй всем ради мужчины, он того не стоит.

Кармен неожиданно заявила, что завтра уезжает. Для Убальдо Милковича это явилось полной неожиданностью: он надеялся, что дочь погостит у него по крайней мере неделю. Не помогли никакие уговоры, решение Кармен было твердым.

В тот день она прочла в местной газете, что депутат Армандо Дзани сейчас находится в Модене, и испугалась, что может нечаянно его встретить. Ей не хотелось бередить рану, которая и без того продолжала кровоточить. Столько лет уже прошло, а она все не могла забыть тех дней и ночей, которые провела в горах с молодым партизаном Гордоном.

– Если ты ехала сюда всего на одну ночь, зачем тащила с собой целый чемодан барахла? – с обидой спросил отец.

Он очень сдал за последний год, хотя и продолжал вести прежний образ жизни. Нет, он был все такой же живой, энергичный и веселый, заботливый и щедрый, но Кармен вдруг заметила, что отец начал стареть.

– Я беспокоюсь, как они там без меня, – попыталась оправдаться Кармен.

– Ничего с ними там не случится, – никак не мог успокоиться отец. – Изабелла с Бенни уже взрослые, да и учитель твой никуда не денется.

При каждом удобном случае он давал понять, что не испытывает родственных чувств к своему зятю.

Ничего не ответив отцу, Кармен пошла собираться. Когда она вернулась в комнату, на ней были открытые туфли на тонком каблуке и элегантное платье из темного шелка с крупными розовыми цветами. Широкий пояс на талии и складки на облегающей бедра юбке подчеркивали стройность ее фигуры. Джулия не могла отвести от матери восхищенного взгляда.

– Можно я провожу тебя на вокзал? – спросила она.

– Думаешь, я дорогу не знаю? – рассмеялась Кармен.

– Вот именно, не знаешь! – вмешался в разговор Убальдо Милкович. – Если бы знала, почаще бы приезжала и жила бы у меня подольше.

Он доел яичницу с луком, которую неизменно готовил себе на завтрак, допил вино и вытер рукой рот.

– Папа, ну почему мы должны ссориться? – примирительно спросила Кармен и улыбнулась отцу, надеясь, что он наконец смягчится.

– Пошли, Джорджо, – проигнорировав слова дочери, обратился Убальдо Милкович к внучке. – Твою мамочку, похоже, никакими силами не удержишь, так что выводи велосипеды.

До вокзала от дома деда было полчаса езды. Надо было проехать по виа Эмилия, по мосту Праделла, потом свернуть направо на бульвар и ехать вдоль городского парка.

Когда они въехали в центр, погода неожиданно изменилась: свежий ветер стих, выглянуло солнце, предвещая жаркий день. Джулия устроилась на раме дедушкиного велосипеда, а чемодан они укрепили на багажнике. Кармен крутила педали старенького дамского велосипеда, на котором ездила еще ее мать, а теперь гоняла Джулия, ласково называя его «мой велик». На виа Эмилия открывались магазины, служащие поднимали жалюзи.

Они остановились на светофоре перед мостом Праделла, и тут Джулия увидела Армандо Дзани, переходившего пустынную в этот час улицу.

– Здравствуйте, господин Дзани, – обрадовавшись неожиданной встрече, звонко воскликнула она. – Вот мы и в это лето встретились!

Депутат приветливо улыбнулся девочке, помахал Убальдо и только после этого обратил внимание на Кармен. В первую секунду он не узнал ее, но постепенно из глубин его памяти всплыло щемящее воспоминание о короткой яркой любви, которую ему когда-то довелось испытать.

Джулия с удивлением заметила, что, подходя к матери, депутат Дзани вдруг стал похож на смущенного мальчишку.

– Ты отлично выглядишь, – произнес он, не отрывая глаз от Кармен, которая действительно выглядела свежо и молодо.

«Неужели он не замечает моих морщин?» – подумала Кармен, отметив про себя, что у Гордона совершенно пропал простонародный выговор. Она собрала всю свою волю, чтобы выглядеть естественной, и, как бы разглядывая педали, наклонила голову вниз, пряча краску смущения, залившую ее щеки.

– Ты тоже, – тихо произнесла она в ответ.

Прошло целых шестнадцать лет с той поры, когда они поклялись друг другу в любви, и вдруг эта неожиданная встреча. Оба растерянно замолчали, но в их взглядах, устремленных друг на друга, была нежность, которую каждый старался скрыть. Убальдо Милкович вернул им чувство реальности.

– Ты женился, как я вижу, – сказал он Армандо, указывая на обручальное кольцо на пальце депутата.

Только сейчас Джулия вспомнила старую, чуть выцветшую фотографию, которую мать бережно хранила в коробке из-под конфет в одном из ящиков комода, и поняла значение для обоих этой встречи. Точно наяву перед ней возникла смеющаяся молодая пара, волосы треплет ветер, глаза сияют. Ее пронзила боль за мать, она вдруг поняла, как глубоко та несчастна.

– Знаешь, годы идут, – словно оправдываясь, ответил Армандо, – а жизнь не устроена – ни дома, ни семьи, вот я и решил… – Не договорив, он опустил голову и уставился на носы своих ботинок.

Кармен протянула ему руку.

– Прощай, Гордон, нам пора.

В его легком быстром рукопожатии она почувствовала скрытый зов и одновременно безнадежность, словно его мечта навсегда останется только мечтой.

– Ты еще хранишь ту губную гармошку? – очень тихо спросил он.

– Конечно, – ответила она, и Армандо смутил ее равнодушный, даже холодный тон, точно она хотела уколоть его за такой глупый вопрос. – Я и фотографию храню.

– Фотографию? – непонимающе переспросил он. – Какую фотографию?

Прошло столько лет, столько воды утекло! Может ли он помнить все, что было в далекой молодости?