– «Чашу эту мимо пронеси...» – завороженно повторила Лиза. – Чьи это стихи?
– Это Борис Пастернак! Стихи Юрия Живаго из романа «Доктор Живаго»! Я их когда-то наизусть знала, потому и вспомнила! Называется оно, это стихотворение, «Гамлет».
– Но у Роберта немного по-другому... Может, это просто совпадение?
Рита фыркнула и ничего не ответила.
Лизе вдруг стало так тоскливо, что даже спорить с подругой расхотелось. Если Роберт творил свои вирши по мотивам, украденным у других поэтов, то, скорее всего, и генеалогическое древо, висевшее на стене, не имело к нему отношения...
– Лиза, почему ты молчишь? – с беспокойством спросила Рита.
– Мне плохо.
– Брось! Главное, ты сумела вовремя разоблачить этого Куракина...
– Не в Куракине дело! – с досадой воскликнула Лиза. – Я вот думаю – есть ли еще в этой жизни что-то настоящее, особенное, яркое?.. Кругом обыденность, которая пытается корчить из себя нечто особенное! Ладно, Ритуля, я тебе потом позвоню. Иди, смотри свой фильм... Да, кстати, что за фильм?
– «Руслан и Людмила». Старый такой фильм, по сказке Пушкина...
Как ни плохо было в этот момент Лизе, она не выдержала и засмеялась.
– И вы его все вместе смотрите?
– Да... Я, девочки и Гена. А что? – удивленно спросила Рита.
– Ну ладно Надюшка с Любкой – они еще маленькие... Но чтобы твой Бобров тоже смотрел детские сказки?!
– Мой Бобров очень любит детские сказки! – с гордостью ответила Рита. – А что такого?..
– Ничего, я просто...
Они распрощались, и Лиза положила трубку на рычаг.
Она вдруг представила, как Гена Бобров – огромный, мрачный, страшный мужик (муж у Ритки, как уже упоминалось, был настоящий Квазимодо!) – с увлечением смотрит детское кино. Пожарный, ко всему прочему!
Они все – Рита, ее муж, их дочки – сидят вместе у телевизора...
Раньше Лиза никогда не завидовала дурнушке Рите, а сейчас подумала: «Какая у них, в сущности, милая семья. Они такие дружные! А Генка при всем при том – совсем дитя, оказывается... Почему я жалела все время Ритку?.. Это она должна жалеть меня!»
Лиза стряхнула с себя оцепенение и начала собирать вещи.
Она теперь вспоминала Костю Неволина. Поначалу он показался ей очень интересным человеком – ну как же, создатель истребителей и бомбардировщиков, потом она увидела, что ничего особенного в нем тоже нет, что он обычный инженер, каких много.
«Может быть, попытаться вернуть его? Хотя вряд ли получится, если он действительно любит ту женщину... Куракин – ничтожество. А вот Гена Бобров...»
И Лиза с превеликой нежностью начала мечтать о Гене Боброве. Потом отогнала от себя наваждение: «Нет, чужую семью я разрушать не буду... Пусть лучше Гена познакомит меня с каким-нибудь своим коллегой, тоже пожарным!»
Воображение Лизы тут же нарисовало стену огня – гудящего, страшного, разрушительного. Стихия! И вот из бушующего пламени выходит огромный мужчина в защитном костюме, с маской на лице – он несет на руках ребенка, кашляющего от дыма. Вот такой мужчина – настоящий герой! Исключительная личность... Сильный и нежный.
На экране телефона высветился незнакомый номер. «Интересно, кто это?» – удивился Неволин.
– Алло! Алло, слушаю вас...
– Константин? Извините, я не знаю вашего отчества...
– Георгиевич, – машинально подсказал Неволин. – А вы кто?
– Я – Николай Владиславович Тарасов, муж Розы... – мягко произнес его собеседник. – Вы ведь знакомы
